Юристы оказались заложниками коронавирусного кризиса: уже второй месяц российская судебная система работает с существенными ограничениями. Физический доступ в здания судов, а также прием бумажной документации в конце марта был прекращен и до сих пор в полном объеме не восстановлен, текущие и новые дела не рассматриваются, при этом процессуальные сроки продолжают течь. О том, как выходить из этой ситуации, что сдерживает внедрение цифровых технологий в судебной системе, и как коронавирус может изменить современную российскую процессуальную реальность, в интервью РБК+ рассказал Старший партнер, руководитель петербургского офиса «Пепеляев Групп» Сергей Спасеннов.
ВЕСЕННИЙ ПЕРЕРЫВ
— В апреле работа судебной системы фактически была остановлена. Как это сказалось на деятельности юридических компаний?
— В апреле объем клиентской работы уменьшился практически вдвое, так как арбитраж и разрешение споров составляют около 50% объема услуг, оказываемых компанией. Все, что юристы могли подать за это время в электронном виде в суды, подали, и наступило затишье. Думаю, что у наших коллег по юрбизнесу сложилась примерно такая же ситуация, с той разницей, что у кого-то судебная работа занимает меньший, а у кого-то больший процент от общего спектра услуг.
— Как в этот период изменились процессуальные сроки?
— Это очень больной для нас вопрос. Потому что в этой области, как и во многих других направлениях, почему-то очень нелогично поступило руководство страны. В России на период, во время которого суды прекратили деятельность, ни сроки давности, ни процессуальные сроки не были приостановлены. В то время как в большинстве стран Европы, как только закрылись суды, сразу приостановили и процессуальные сроки. Это правильно, потому что процессуальный срок как раз подразумевает, что за это время стороны должны успеть просудиться, а для этого суды должны работать, и процессы должны идти. А у нас все процессы остановились, но сроки продолжают течь.
— Для кого эта ситуация наиболее критична?
— Для всех. Все сейчас находятся в очень сложной ситуации: и юристы, и судьи. Последние тоже стали заложниками ситуации, когда истекают сроки рассмотрения. Сколько можно было продлевать сроки, они продлевали — а дальше что? Например, в арбитражном процессуальном, в уголовно-процессуальном кодексах очень жесткие сроки, и любое продление должно иметь под собой серьезные основания. А какое может быть основание, когда у нас режим ЧС не введен, и вроде как по факту нерабочие дни, но по сути — рабочие?
— В мае ситуация как-то изменилась?
— Пока не совсем ясно, потому что многие суды по-прежнему закрыты. В Петербурге, например, городской и районные суды не работают до 31 мая. Хотя некоторые участники ранее получили повестки на 12 мая. Вот человек пришел, а суд закрыт.
— И что делать в такой ситуации?
— Ничего. Если двери суда закрыты, можно прийти, постучаться и уйти обратно в самоизоляцию. Ситуация странная. Если даже юристам сложно, можно представить, каково нашим клиентам в условиях подобной неопределенности. Хотя недавно пресс-служба Верховного суда опубликовала информацию о том, что за время самоизоляции суды рассмотрели около 2 миллионов дел. Но, судя по всему, это либо безотлагательные дела — например, связанные с арестами и продлением их сроков, либо дела, рассмотрение которых возможно без явки сторон. Судьи большей частью тоже находились дома — за исключением тех немногих, кто только такие неотложные дела и рассматривали.
СУДЕБНЫЙ ПАРАДОКС
— Арбитражные суды тоже не работают?
— Вот они почему-то заработали в мае. В СЗФО и в Москве арбитражи открылись. Мне это решение кажется странным и очень непоследовательным: суды общей юрисдикции не работают, а арбитражные работают. Непонятно, насколько эффективно все это будет функционировать с учетом всех противоинфекционных мер и ограничений. С другой стороны, мы рады, поскольку очень ждали начала работы арбитражных судов. Накопилось много дел, и на май у нас назначено несколько рассмотрений.
Но если в Петербурге, в Москве и в городах, где у нас открыты представительства или есть надежные партнеры, мы еще как-то сможем сходить в арбитражный суд, соблюдая все ограничения, то как нам судиться, скажем, в Пензе? Там только что прилетевших иногородних сразу с трапа самолета снимают и отправляют в карантин на 14 дней. А в суд не пускают без справки о том, что человек выдержал двухнедельный карантинный срок. Театр абсурда получается. Ни один юрист не может себе позволить просидеть две недели в другом городе, чтобы сходить на заседание, которое запросто может отмениться или отложиться. А у нас около 30% дел сейчас — именно в регионах, куда раньше наши юристы летали на пару дней.
— Какой выход из этой ситуации?
— Ситуация безвыходная. Полететь мы не можем, и клиенту порой сложно объяснить, почему. Что делать, мы пока не понимаем. Когда сроки рассмотрения истекают, а стороны не явились, судья вправе вынести решение в их отсутствие. И мы потом должны будем доказывать, что не смогли явиться по объективным причинам, но решение уже будет принято. И если мы с ним не согласны, то придется его оспаривать в следующей инстанции, когда суды заработают в полную силу и будут (я надеюсь) сняты требования по «обсервации». Представляете, какая нагрузка ляжет на вышестоящие суды, когда все побегут оспаривать такие решения? Было бы логично, если бы Верховный суд продлил процессуальные сроки или приостановил их течение, сославшись на сложившуюся ситуацию, но пока такого решения, к сожалению, нет.
— То есть, видимо, летом, после того, как будут сняты ограничения на работу судов, мы столкнемся с коллапсом судебной системы?
— У нас суды и до кризиса были основательно загружены, но после снятия ограничений судьям точно придется работать с дополнительной нагрузкой. Надеюсь, что они, также как и мы, соскучились по работе. Хотя, и находясь дома, судья может подготовиться к процессу; кроме того, судьи имели возможность ходить в сами помещения судов, поскольку там не было посетителей, и можно было спокойно ознакомиться с делами. К тому же я надеюсь, что если нас ждет вал типовых дел, связанных с теми же форс-мажорами, судьи быстро набьют руку и будут оперативно их рассматривать, не затягивая процессы на месяцы. Так что есть шанс, что судьи быстро раскидают накопившиеся дела.
УДАЛЕННЫЙ СУД
— Почему нельзя сейчас онлайн рассматривать дела?
— Сейчас рассматривать дела онлайн в принципе можно, и мы очень надеемся, что это станет нормой. Интересно, что по видеоконференцсвязи суды могли рассматривать дела уже в течение нескольких лет. Во многих судах для этого были оборудованы специальные комнаты, установлена необходимая аппаратура. Можно было прийти в Петербургский арбитражный суд и поучаствовать в судебном заседании, допустим, в Ямало-Ненецком АО, вместо того, чтобы лететь туда. Но это не было распространенной практикой: в большинстве случаев на наши запросы о рассмотрении дела путем видеоконференцсвязи суды отвечали отказом. Как правило, судьи ссылались на техническую невозможность. Мы удивлялись, ведь вроде бы система «Электронное правосудие» была уже давно внедрена в большинстве судов — тем не менее, реальных «электронных» рассмотрений было далеко не так много, как хотелось бы. Мы пытались принять участие в рассмотрении дела на прошлой неделе в онлайн режиме, но суд ходатайство не удовлетворил.
— Может ли вирус ускорить цифровизацию судебной системы?
— Мы очень надеемся, что сегодняшняя ситуация даст мощный толчок именно этому способу рассмотрения споров. И некоторые перспективы в его реализации на практике уже наметились: ведь формально есть и возможность и инфраструктура. Суды начали рассматривать дела в формате онлайн-заседаний, причем не только между двумя судами — юристы, представляющие интересы сторон судебного спора, также могут участвовать в заседании, находясь у себя в офисе или дома. Минюст активно разрабатывает механизм совершенствования такой процедуры, а юридическое сообщество, со своей стороны, пытается помочь и принять участие в доработке всех необходимых деталей.
— В чем сложности внедрения?
— Чтобы участвовать в заседании, участники процесса должны идентифицироваться, а также оформить усиленную электронную цифровую подпись, которую, в свою очередь, можно получить в специальных удостоверяющих центрах. Мы сейчас выясняем: можно ли ее получить в срочном порядке, чтобы начать работать в дистанционном режиме. Еще один вариант — это возможность участия в заседании через свой аккаунт на сайте Госуслуг, где достаточно простой, а не усиленной идентификации. Если этот процесс пойдет, то, может быть, наше судопроизводство выйдет действительно на качественно новый уровень.
— Какие подводные камни есть в таком процессе?
— Например, что делать судье, если вдруг связь зависает, пропадает картинка или звук? Судья находится в жестких рамках процессуального кодекса, должен ли он в таком случае приостановить процесс или сидеть и ждать? А если в тот момент, когда пропал звук, было сказано что-то важное, но никто это не услышал, и это не попало в протокол? И при этом та сторона, которая в тот момент говорила, даже не знала, что ее слова «пропали»? Что делать потом, если была представлена важная информация, сведения или доказательства, но судья их не услышал и принял решение, не учитывающее их? Нужно ли будет заново назначать заседание и отменять результаты предыдущего? Кто должен учитывать такие сбои? Таких вопросов возникает очень много. И если онлайн-процессы получат массовое распространение, то нам нужно быть готовыми, в первую очередь, именно к техническим рискам.
СМЕЩЕНИЕ АКЦЕНТОВ
— Изменились ли во время кризиса запросы ваших клиентов?
— Да, многие компании сконцентрировались, в первую очередь, на операционной деятельности, поэтому юридические консультации временно просто «выпали» из их поля зрения. С другой стороны, мы стали получать много запросов на разъяснения последствий противоречивых и не очень-то последовательных мер правительства и региональных органов власти, которые фонтанировали письмами, приказами, рекомендациями. Многих смущало то, что они противоречили федеральному законодательству. Это требовало пояснений юристов.
— Что у ваших клиентов вызывало наибольшие затруднения?
— Что такое «нерабочие дни» с точки зрения права. Так как термин «нерабочие дни» с тем смыслом, который был заложен в него в марте, отсутствует в нашем законодательстве. Много вопросов было о передвижении между регионами и внутри городов, о том, является ли сложившаяся реальность форс-мажором, и как ее рассматривать в рамках заключенных договоров. Вообще ситуация сложилась уникальная — в первую очередь по количеству новых правил, которые противоречат существующим законам. Юристам сложно: мы же понимаем, что в законе написано одно, а поступать надо иначе. Мы пытаемся это осмыслить и составить порядок действий для наших клиентов. К сожалению, сейчас никто не может гарантированно предугадать последствия конкретных решений в будущем.
— От кого было больше всего запросов, от малых предприятий или от крупных компаний?
— У нас в числе клиентов стали появляться малые и средние бизнесы, которые попали в очень сложную ситуацию. Количество обращений от них выросло по сравнению с докризисным периодом на 30-40%. Многие из этих компаний содержат штат в несколько десятков человек, но фактически предприятия работают от выручки, с минимальной маржинальностью, свободных средств на счетах для оплаты простоя нет. Как только бизнес закрыли, выручка перестала поступать, зарплату стало просто не с чего платить. Владельцы бизнесов спрашивают: что можно сделать и возможно ли найти какой-то выход, чтобы и персонал не потерять, и закон не нарушить — ведь сейчас запрещено увольнять сотрудников. Разъяснительные указы запаздывали, какие-то пояснения все-таки дал Верховный суд, но глобально все пустили на самотек, в расчете на то, что бизнес сам найдет выход и приспособится. За свой счет, к сожалению.
— Ждать ли нам волны банкротств после отмены соответствующего моратория?
— Те, кто нормально работал и пытался генерировать выручку даже в сложившихся обстоятельствах, не захотят банкротиться. Они будут всеми силами стараться спасти свой бизнес, и государство должно помогать таким компаниям. Но будут и те, кто сразу же захочет банкротиться и «соскочить» со своих обязательств, не платить кредиторам. И к таким компаниям должно быть пристальное внимание со стороны соответствующих структур. Я думаю, что в данном случае были бы эффективны некий централизованный мониторинг и мероприятия по выявлению и недопущению такого рода действий. Государству нужно будет обратить внимание на явно подготовленные банкротства. Потому что они могут вызвать цепную реакцию и дальнейшее разорение контрагентов и партнеров. Это очередной вызов не только экономике как таковой, но и правовому регулированию и судебной системе страны в целом.
