Сегмент цифровых образовательных услуг уже несколько лет остается одним из наиболее быстрорастущих на мировом рынке. Согласно прошлогоднему исследованию консалтинговой компании J’son & Partners, начиная с 2012 года он прирастает на 23% в год. Его доля в общем рынке образовательных услуг по-прежнему невелика (менее 3%), но в перспективах цифрового образования мало кто сомневается.
Это касается не только технических специальностей, где онлайн-курсы уже давно серьезно конкурируют с классическими методиками преподавания, но и бизнеса. «Бизнес-образование обречено уходить в онлайн хотя бы потому, что востребованных топовых экспертов не хватит на всех желающих учиться в очной форме», — считает руководитель онлайн-университета «Нетология» Алексей Полехин.
Международные образовательные платформы начали массово появляться в 2012 году, когда возникли крупнейшие из нынешних игроков — Coursera, edX и Udacity. В Россию новшество пришло год спустя. «Динамика рынка онлайн-образования в области бизнеса по-прежнему высокая, — говорит Алексей Полехин. — Каждый день рождаются новые проекты. В условиях роста цифровой среды увеличивается дефицит кадров, и бизнес-образование становится все более востребованным». Такой оптимизм может оказаться преждевременным: в России онлайн-образование столкнулось с множеством проблем.
Патологическая недоверчивость
Первая из них — монетизация проектов. Существует три основных формы монетизации для образовательных онлайн-платформ: продажа цифрового контента, рекламы и сотрудничество с рекрутерами. Согласно исследованию J’son & Partners, средний чек для набора курсов сейчас составляет $200–500, курса — до $100, отдельного ролика — до $10, подписки на фиксированный период — $20–25 в месяц.
Кроме того, даже бесплатные платформы могут зарабатывать на продаже сертификатов о прохождении курса ($50–80) и разного рода дополнительных услугах — проверке заданий и консультациях ($100–300). «Интернет-реклама — классический способ существования любых онлайн-проектов, а вот сотрудничество с рекрутерами пока только набирает силу, — говорит экс-директор департамента исследований и образования в компании Mail.Ru Group Дмитрий Волошин. — Это очень перспективный вариант монетизации: онлайн-проекты хранят массу полезной информации по своим пользователям, и они могут предлагать работодателям тех, кто для них интересен».
Но эти схемы, работающие за рубежом, в России забуксовали. «Во всем мире курсы покупают не только те, кто хочет получить работу, но и те, кто желает сохранить нынешнюю: в связи с новыми технологиями и возрастающей конкуренцией возможность овладеть новыми навыками становится жизненной необходимостью», — говорит Дмитрий Волошин.
В России образовательные платформы востребованы, по сути, узким слоем молодежи. «За рубежом доверие к онлайн-обучению выше, чем у нас, — говорит Андрей Веселов, основатель платформы B2B Basis, продающей курсы и тренинги по ряду бизнес-специальностей. — У нас наиболее платежеспособная аудитория — 25–45 лет. Люди в возрасте 35–45 лет даже традиционные живые курсы покупают в пять раз хуже, чем молодое поколение».
В целом, по словам Веселова, у всех игроков конверсия в регистрацию на вебинары за несколько лет упала в три раза, в посещение — еще в два-три раза. Отток желающих купить вебинары усилился и из-за появления live-трансляций в соцсетях. Пессимизм основателя B2B Basis вполне объясним: платформа изначально рассматривалась как коммерческий проект, но пока что большинство онлайн-проектов с массовыми открытыми курсами не окупаются и зависят либо от поддержки государства, либо от частных инвестиций.
Что касается интереса работодателей к выпускникам онлайн-университетов, то тут сохраняется то же самое недоверие — для большинства компаний любые сертификаты сколь угодно известных образовательных платформ не значат ничего: им подавай диплом традиционного вуза. «Тут, конечно, не все однозначно. Например, в IT-компаниях давно уже смотрят не на бумажки, а на то, над какими проектами программист работал, с кем он знаком, какими языками владеет. Но если, например, речь идет об экономистах, то сохраняется косность: важны дипломы и прочие формальные подтверждения квалификации, которые могут ничего не говорить о реальных способностях и навыках», — объясняет Волошин.
Корпоративный интерес
Причина проблем с монетизацией во многом в том, что в России не существует государственных стандартов для онлайн-образования. По мнению Дмитрия Волошина, их выработка — самое полезное, что государство могло бы сделать в этой области. «Ни в коем случае не нужно создавать какие-то государственные платформы: у нас уже, например, существует «Универсариум» — продукт мирового уровня, — говорит эксперт. — А вот чем государство должно заняться, так это разработкой юридической базы для онлайн-образования и помощью в построении системы независимой экспертизы качества курсов».
Другое препятствие на пути распространения онлайн-образования — нежелание вузов сотрудничать с образовательными платформами. На Западе университеты воспринимают дистанционные курсы как способ увеличить свой авторитет и известность. Отечественные университеты зачастую воспринимают онлайн-образование как модную блажь — отсутствует культура производства цифрового контента.
Однако тот факт, что университеты у нас в стране не превратились в главных участников построения онлайн-образовательных платформ, не фатальное обстоятельство. «Парадигма рынка интернет-образования начала меняться: скорость реагирования со стороны В2С и В2В существенно выше, чем со стороны традиционных вендоров — вузов, — говорит основатель и гендиректор проекта дистанционного образования UNIWEB Александр Оганов. — Обороты набирает неформальное образование — рыночные вендоры, не аффилированные с университетскими брендами».
Сейчас у UNIWEB около 15 тыс. слушателей, стабильно идут В2С-наборы на программы повышения квалификации и профессиональной переподготовки. Эксперты отмечают в целом рост спроса на удаленное обучение. Даже в сфере онлайн-образования Россия выбрала свой путь: оно активно создается не университетами, а компаниями. «Основным стимулом рыночного роста становится интерес со стороны главного потребителя бизнес-образования — работодателя, — говорит Оганов. — Все больше внимания уделяется альтернативным характеристикам образовательного продукта, таким как квалификация преподавателя, скорость получения знаний и навыков, технологизация и индивидуализация, практико-ориентированность, цена. Стартапы и устоявшиеся игроки начинают частично отъедать существующее предложение, частично создавать новую поляну как на рынке B2B, так и на рынке B2C».
Отношение к этому нестандартному пути у экспертов разное: Дмитрий Волошин, например, отмечает тенденцию к замыканию онлайн-образования в рамках корпоративных университетов, «только для своих». Это тупиковое направление, которое приведет к появлению множества закрытых платформ, — никакого выбора у пользователя просто не будет, полагает эксперт.
Другие настроены более оптимистично. «В 2016 году у нас было без малого пять тысяч выпускников, что в два с половиной раза больше, чем в 2015-м, — говорит Полехин. — И это без учета бесплатных программ обучения, с ними счет идет на десятки тысяч выпускников».
Андрей Веселов также не считает, что у онлайн-образования в России нет будущего. «Мой прогноз: лет через десять уровень доверия к онлайн-обучению в России вырастет в три-четыре раза, и тогда рынок онлайн-образования взорвется», — уверен эксперт.
