Новость об аресте в ноябре этого года в Токио главы альянса Nissan-Renault-Mitsubishi Карлоса Гона, подозреваемого в сокрытии доходов (по версии следствия, он задекларировал только половину из своих доходов в 10 млрд иен — почти $89 млн) за последние пять лет, облетела весь мир.
Инцидент не только ударил по финансовым показателям компаний (акции Renault в день ареста подешевели почти на 15%, а бумаги Nissan с ноября потеряли 9% стоимости), но и поставил под сомнение само будущее альянса: Nissan и Mitsubishi лишили Карлоса Гона поста председателя совета директоров, тогда как Renault принял решение этого не делать, и отношения между японской и французской компаниями заметно обострились.
Несмотря на то что ошибки топ-менеджеров не всегда напрямую связаны с деловой активностью компании, они влияют на доверие контрагентов к компании и бизнес в целом, отмечают авторы исследования «Последствия управленческой неблагоразумности: секс, ложь и стоимость компании» (группа американских исследователей из государственного университета Миссисипи, Lebow College of Business Университета Дрексел и Университета Миссури в Колумбии).
По их подсчетам, потери фирм в случае любого публичного скандала составляли в среднем $110 млн, а если в нем был замешан руководитель — сумма вырастала более чем в два раза. Наблюдалось и долгосрочное влияние таких скандалов на котировки акций компании — в течение года они торговались на 11–14% ниже первоначального уровня.
Финансовые нарушения наносят больший ущерб, чем сексуальные скандалы, так как показывают, что в системе управления компанией не все в порядке, считает директор Russian Business Ethics Network, доцент НИУ ВШЭ Максим Сторчевой.
В худшем случае вместе с капитаном на дно идет и весь корабль, как это произошло c американским энергетическим гигантом Enron. Проведший в кресле генерального директора 17 лет Кеннет Лей вместе с исполнительным директором Джеффри Скиллингом не один год подряд подделывали отчетность, скрывая убытки и искусственно взвинчивая котировки акций компании, а затем продал свой пакет. Когда в 2001 году махинации вскрылись, стоимость акции Enron упала с $90 до $1, компания, оценивавшаяся в $68 млрд, заявила о банкротстве, 20 тыс. сотрудников потеряли работу, а убытки акционеров составили $11 млрд. Сам Лей, которому грозило в общей сложности 165 лет тюрьмы, не дожил до приговора, скончавшись от сердечного приступа.
Факторы риска
По данным международной PricewaterhouseCoopers (PwC), число топ-менеджеров, которые вынуждены покинуть свой пост из-за этических ошибок, в целом невелико. Например, в 2016 году, по данным исследования компании, в неэтичных действиях были уличены только 18 руководителей из общего числа исследуемых крупнейших мировых компаний (2,5 тыс.).
Однако в процентном отношении число таких инцидентов растет: с 3,9% в 2007–2011 годах до 5,3% в 2012–2016 годах.
Особенно резко это отмечалось в странах Северной Америки и Западной Европы (с 4,6% до 7,8% соответственно). К увольнению по этическим причинам в PwC относят смещение топ-менеджмента в результате мошенничества, взяточничества, торговли инсайдерской информацией, экологической катастрофы, недостоверности данных в резюме и неосторожного сексуального поведения.
В PwC отмечают, что на рост влияют: рост критического настроя общества к корпоративным нарушениям, ужесточение регулирования со стороны государства, выход компаний на развивающиеся рынки и глобализация цепочек поставок, а также развитие цифровых коммуникаций и сетевых СМИ.
Сегодня топ-менеджеры вынуждены ежедневно принимать решения из «цифрового мира», а цена ошибки возрастает многократно, отмечает замдиректора направления «Молодые профессионалы» АСИ Ирина Гордина-Невмержицкая: «Электронную операцию невозможно отменить, как и удалить из почтового ящика респондента отправленное по ошибке письмо».
В эпоху соцсетей и мессенджеров управленцам, по ее словам, необходимо осваивать новые компетенции, soft skills и навыки цифровой гигиены: «Простой принцип — не участвовать в обсуждениях вопросов религии, политики и секса, если они не являются профильной сферой, — в 80% случаев работает надежной защитой репутации».
«Но не ошибаются только роботы», — уверена Ирина Гордина-Невмержицкая. И как бы человек ни контролировал себя, всегда есть вероятность, что вплывет случайная видеозапись или пост.
Поэтому этика из понятия сугубо философского становится функциональным бизнес-инструментом, влияющим на корпоративную репутацию компании, отмечает вице-президент, директор по комплаенсу ПАО «ВымпелКом» Ильсур Ахметшин.
Зависимость от мнения
В отличие от Запада, где моральные ограничения в бизнесе появились под давлением общественного мнения, в России этика бизнеса начинаетскладываться с введением международных стандартов по социальной ответственности, комплаенсу и требований государства, полагает доцент кафедры этики философского факультета МГУ Татьяна Пороховская.
Долгосрочные стратегии отдельных компаний, особенно владельцев дорогих брендов, в значительной степени регулируются общественным мнением, считает Максим Сторчевой (Russian Business Ethics Network). «Любой негатив в социальных сетях для таких компаний — очень болезненная штука, поэтому они стараются не делать ничего плохого», — говорит он.
В России соблюдению бизнес-этики способствует интеграция на международные рынки и регулятор в лице государства, но не самоограничение компаний, считает Сторчевой: «Государство запрещает рекламу алкоголя в СМИ, ограничивает деятельность микрофинансовых организаций, пишет закон об этике рекламы лекарств — сами компании не могут себя ограничить». Многие российские компании находятся еще «в доисторическом состоянии», когда этике как функции или цели управления не уделяется никакого внимания, считает Максим Сторчевой.
Конечные потребители и общество в целом не входят в число стейкхолдеров российского рынка, отмечает руководитель департамента социологии НИУ ВШЭ Александр Чепуренко. «В России, где основными потребителями продукции крупнейших компаний являются либо крупные зарубежные компании, либо государство, этичность и ответственность поведения их менеджмента — последний вопрос, который может повлиять на бизнес. Поэтому менеджмент полугосударственных российских корпораций может назначать себе заоблачные зарплаты и добиваться выплаты огромных бонусов», — говорит Александр Чепуренко.
Как следует из исследования «Портрет современного корпоративного мошенника» международной аудиторской группы КПМГ, если за рубежом большинство (32%) злоупотреблений происходит по вине функциональных менеджеров, то в России и других странах СНГ в 56% случаев мошенничество совершали топ-менеджеры (исполнительные директора, члены совета директоров), отвечающие за развитие бизнеса в целом. Чаще всего это мужчины в возрасте от 36 до 45 лет, поработавшие более шести лет на руководящей позиции (77% случаев), основной мотив — желание извлечь личную выгоду (79%).
По данным исследования, более 90% случаев мошеннических действий со стороны сотрудников компаний обусловлено либо полным отсутствием в ней системы внутренного контроля, либо ее недостатками. Сама аудиторская компания, к слову, тоже не избежала скандала — руководство ее южноафриканского филиала обвинили в том, что оно помогало влиятельной семье Гупта уклоняться от налогов и подкупать чиновников.
Сила влияния
Публичность компании предполагает, что владельцы ее ценных бумаг могут оказывать влияние на систему управления. В российских же условиях, где права акционеров (особенно миноритарных) крайне ограничены, сменить руководителя «снизу» невозможно. «У многих публичных компаний выстроена такая система менеджмента, при которой мнение мелких акционеров никак не влияет на оценку управленческих талантов и публичного поведения менеджеров», — говорит Александр Чепуренко. «Единственное, что они могут, — это продать акции компании, если политика данной компании их не устраивает, и купить акции другой компании. Ну и высказать свои претензии на ежегодном собрании акционеров», — согласна Татьяна Пороховская.
На Западе ответственность за поведение руководителей и антикризисные меры ложатся на плечи совета директоров. И если раньше совет иногда мог смотреть на действия провинившегося менеджера (особенно если он был учредителем компании) сквозь пальцы, то теперь вынужден реагировать быстро и решительно, чтобы не допустить репутационных потерь, отмечает в своей статье президент компании Teminand Company, оказывающей услуги по кризис-менеджменту, Давиа Темин. И наиболее эффективный механизм в этом случае — заранее прописанные протоколы.
Профилактическим инструментом обычно выступает корпоративный этический кодекс, распространяющийся среди всех сотрудников компании. Его задача — обозначить основные нормы и ценности организации и обеспечить единообразие и предсказуемость поведения сотрудников, то есть максимально ослабить зависимость результата коллективной деятельности от личной сознательности работников, отмечает Татьяна Пороховская. За соблюдением стандартов, заложенных в кодексе, следят комплаенс-офицеры.
Современные технологии позволяют составить психологический портрет кандидата на менеджерское кресло задолго до подписания контракта, отмечает Ирина Гордина-Невмержицкая: «Тотальный скрининг соцмедиаактивности кандидатов и сотрудников за счет технологий искусственного интеллекта — это уже реальность». Можно определить общий культурный уровень человека, грамотность, реактивность или проактивность, самостоятельность и уникальность его контента, склонность автора к плагиату или соблюдению авторских прав, насколько часто и долго пользователь бывает в Сети, как его личная информация сочетается с профессиональной тематикой.
Даже анализ скриншотов экранов мобильных телефонов, говорит глава университета «2035» Василий Третьяков, позволяет выявить закономерности в использовании соцсетей и мобильных приложений теми, кого по другим тестам определили как «лидеров сообществ», «технологических предпринимателей», «технологов».
«Нужно решать параллельно две задачи: 1) подбирать и воспитывать этичных менеджеров, 2) иметь этичные правила. Одно без другого в критический момент дает сбой», — говорит Максим Сторчевой.
Этика бизнеса как самостоятельная дисциплина появилась в США в начале 1970-х годов, в первую очередь под давлением общества, недовольного корпоративным произволом (схожий процесс можно было наблюдать после мирового финансового кризиса 2008 года, когда волна общественной критики обрушилась на головы лидеров финансового мира, яркий пример — акция Occupy Wall Street). Но преподавание этой дисциплины никем не координируется, разные бизнес-школы преподают эти курсы по-разному, и судить об их эффективности трудно. В России, например, пока отсутствует качественная учебная литература по этому предмету, подчеркивают эксперты.