Череда экономических и социальных потрясений, произошедших в мире в течение последних десятилетий, включая текущий коронакризис, показала необходимость совершенствования механизмов финансовой устойчивости филантропических проектов и некоммерческих организаций. Как считают специалисты, надежным инструментом в такой ситуации могут стать эндаумент-фонды, которые рассчитаны на долгосрочные инвестиции и за многовековую историю своего существования благополучно пережили не один кризис.
Много добрых дел
Под эндаументами (endowment) принято понимать инвестиционные фонды при университетах, музеях, спортивных, благотворительных и иных организациях, которые управляют переданными им активами финансовых доноров — благотворителей, филантропов, меценатов. В российской юрисдикции эндаументы именуются фондами целевого капитала. Их отличие от благотворительных фондов заключается в том, что эндаументы направляют на благие для общества дела не сами средства из тела сформированного целевого капитала, а полученный на него инвестиционный доход. Идеологию эндаументов в своей книге «Евангелие богатства» сформулировал Эндрю Карнеги: «Человек, который умирает богатым, умирает опозоренным».
История возникновения первых эндаументов восходит к временам Древней Греции. Однако существующий сегодня формат фондов целевых капиталов появился в 1638 году, когда Джон Гарвард оставил свою библиотечную коллекцию и половину состояния основанному им же Гарвардскому колледжу. Фонд Гарварда и сегодня остается эталоном для других, долгое время сохраняя статус крупнейшего целевого фонда в сфере образования с размером активов почти $41 млрд (данные на 2019 год).
С появлением эндаументов в обществе стали формироваться традиции системного подхода к финансовой поддержке социального сектора, говорится в материалах Sber Private Banking. Сегодня совокупный объем мировой эндаумент-индустрии, по данным источника, оценивается в сотни миллиардов долларов США. Университетские эндаументы по количеству и размерам управляемых активов занимают первое место. Это обусловлено тем, что у образовательных учреждений есть ежегодный возобновляемый источник потенциального финансирования — выпускники.
Второе место за музейными фондами, крупнейший из которых — эндаумент Метрополитен-музея ($3,6 млрд по итогам 2019 года). В 2009 году свой фонд появился у Лувра (около $300 млн). Лувр поддерживают многие французские корпорации, поскольку получают налоговый вычет — 60% от внесенной филантропами суммы. Также активно развиваются эндаументы в социальной и медицинской сферах. Два из числа крупнейших фондов в мире занимаются благотворительностью в этой области: Фонд Билла и Мелинды Гейтс ($46,8 млрд, по данным на конец 2018 года) и целевой капитал Медицинского института Говарда Хьюза ($22,6 млрд).
В региональном разрезе наибольшие темпы развития эндаументов эксперты отмечают в странах, где недавно было принято соответствующее законодательство или произошли серьезные социально-политические перемены. Например, в Китае, где закон о благотворительности появился в 2016 году, буквально на следующий год после принятия документа общий объем выделенных филантропами средств, по данным AVPN (международное объединение доноров, базирующееся в Сингапуре), достиг исторического максимума в $23,4 млрд. Это примерно 0,2% китайского ВВП. Для сравнения: в США благотворительные пожертвования составляют 2,1% ВВП, но авторы российской адаптации исследования AVPN из фонда целевого капитала «Истоки» отмечают, что темпы роста китайской эндаумент-индустрии в последние годы находятся в пределах 7–15%, что существенно выше показателей развитых стран.
Развитие эндаументов во многих странах Африки и Азии между тем совпало с обретением ими независимости. Были случаи, когда прощался крупный государственный долг и появлялись эндаументы для финансирования важных для страны проектов — по такой схеме был создан филиппинский фонд защиты окружающей среды, говорится в материалах Sber Private Banking.
Эндаументы и кризисы
Пандемия COVID-19 показала важность долгосрочной финансовой стабильности для всех некоммерческих организаций, а это как раз та роль, которую могут взять на себя эндаументы, которые благополучно прошли через все кризисы и потрясения XX века, считает руководитель группы по оказанию услуг в области устойчивого развития Deloitte Иван Кухнин. Директор Центра управления благосостоянием и филантропии Московской школы управления «Сколково» Алексей Анищенко соглашается, что сегодня в мире остро встал вопрос долгосрочной устойчивости социальных проектов: «Многие частные фонды финансируются владельцами капитала на ежегодной основе и не имеют «длинных» источников. Но сегодня из-за проблем в бизнесе владельцев капитала возникли и проблемы с финансированием их филантропических инициатив. Проекты, которые зависели от донорской поддержки, могли потерять источники».
Иван Кухнин, в свою очередь, добавляет, что из-за коронакризиса инвесторы стали больше внимания уделять сфере ответственных инвестиций, финансированию медицинской и социальной сфер: «Пандемия показала важность долгосрочной финансовой стабильности для всех фондов — сегодня они стремятся стать более устойчивыми, начинают внедрять ESG-принципы в своих стратегиях». К примеру, в апреле этого года эндаумент Гарвардского университета объявил, что к 2050 году планирует стать полностью углеродонейтральным.
Большинство созданных в 2006 году отечественных эндаументов также прошли стресс-тесты нескольких кризисов, отмечается в материалах Sber Private Banking: «Консервативные инвестиционные стратегии позволили на горизонте последних 12–13 лет сохранить тело капитала и получить доход, перекрывший инфляцию».
Разные подходы
Аналитики Headwater Investment Consulting выделяют два этапа развития индустрии эндаументов с точки зрения подходов к получению инвестиционного дохода. Первый связан с именем Джона Кейнса, который в прошлом веке 22 года был управляющим фондом Королевского колледжа. Кейнс впервые в истории индустрии вложил 75% активов фонда в акции, его новаторский подход также подразумевал международное распределение активов. Успех был впечатляющим, и уже к концу сороковых годов прошлого столетия университетские фонды Принстона, Йеля и Гарварда держали в акциях не менее 45% активов.
Идеолог другого подхода — Дэвид Свенсон, директор по инвестициям Йельского университета. Он выступал за инвестиции в альтернативные инструменты — хедж-фонды, фонды прямых инвестиций, недвижимость, сырье и т.д. «Ежегодная доходность фонда Йеля составила 16,3% в 1998–2008 годах, и неудивительно, что многие управляющие начали копировать эту стратегию, но результатов добились самых разных. Стратегию Дэвида Свенсона стали активно критиковать после кризиса 2008 года», — пишет в презентации инвестиционный консультант Headwater Investment Consulting Кевин Чамберс.
