— Как в России идет процесс создания правовой базы для цифрового развития страны?
— Необходимо отметить активную роль органов власти и бизнес-сообщества в стремлении построить эффективную правовую базу для регулирования цифровой экономики. Толчком к началу работы послужило послание президента Федеральному собранию в декабре 2016 года, в котором цифровая экономика была названа одним из основных базисов развития страны. В рамках дальнейшего развития идеи цифровизации был принят ряд нормативных актов, утверждена программа «Цифровая экономика», сформированы дорожные карты, создан проектный офис на базе Аналитического центра при правительстве РФ, учреждена автономная некоммерческая организация «Цифровая экономика».
АНО «Цифровая экономика» стало эффективной площадкой для взаимодействия бизнес-сообщества и государства для выработки взвешенных решений. ПАО «ВымпелКом» является одним из его учредителей, я представляю компанию в составе наблюдательного совета организации.
Результаты работы уже есть. Изменения в Гражданский кодекс РФ, которые вскоре вступят в силу, — так называемый закон о цифровых правах, позволят закрепить базовые понятия цифровой экономики. Изменения в Налоговый кодекс урегулировали обложение НДС электронных услуг. Совсем недавно принят закон о привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ (краудфандинг). В первом чтении принят законопроект о регулировании криптовалют.
На серьезной стадии проработки находятся законопроекты об электронном архиве, электронной подписи, электронных трудовых книжках, нотариата и пр. В совокупности данные законопроекты (если они будут приняты) должны обеспечить качественный прорыв в правовом урегулировании цифровой экосистемы страны. В заключении хочу отметить, что правовое регулирование цифровой экономики должно также принимать во внимание важные аспекты кибербезопасности нашего государства.
— Юридические практики каких стран, на ваш взгляд, являются передовыми?
— Анализ законодательства и регуляторной среды разных стран — а группа компаний Veon, в которую входит ПАО «ВымпелКом», представлена в разных странах мира — показывает, что нет одного лидера в сфере правового регулирования цифровой среды.
Например, в Пакистане (не лидере цифрового мира), где Veon работает под брендом Jazz, существует Национальное агентство баз данных и учета граждан (NADRA), которое управляет всеми государственными базами данных. Этоагентство занимается выпуском и распространением ID-карт, интеграцией баз данных различных госорганов (что-тонаподобие российской Системы межведомственного электронного взаимодействия), защитой конфиденциальной информации граждан и многим другим. В NADRA содержатся фотографии и отпечатки пальцев практически всего взрослого населения страны.
В настоящий момент это одна из самых больших биометрических баз данных в Азиатско-Тихоокеанском регионе, которая позволила решить множество проблем — от социальной поддержки нуждающихся граждан до борьбы с терроризмом и уклонением от уплаты налогов.
Все операторы связи в Пакистане выдают сим-карты, а банки открывают счета гражданам лишь после проверки данных в NADRA. Россия делает только первые шаги в данном направлении.
Безусловно, некоторые государства шагнули дальше остальных, но в целом все страны находятся в поиске баланса между свободой рынка цифровых взаимоотношений и его регулированием.
В США, которые часто берут в пример, есть очень яркий эпизод поиска такого баланса. В 2015 году Федеральная комиссия по коммуникациям США ввела принцип сетевой нейтральности как основополагающий для открытости интернета и цифровой экономики. А в 2017 году эта же комиссия отменила принцип сетевой нейтральности, назвав это мерой по восстановлению свободы интернета. Казалось бы, речь об одном и том же, но на деле абсолютно разные подходы применены с разницей всего в два года.
— В последнее время вновь обсуждается тема сетевой нейтральности. Какие здесь плюсы и минусы либо подводные камни вы видите?
— У нас законодательством гарантирован свободный доступ к интернету и информационным ресурсам. Никакого специального регулирования сетевой нейтральности на данном этапе вводить, с моей точки зрения, не нужно. Рынок сам этот вопрос отрегулирует.
Но нужно смотреть на один, два шага вперед. В ближайшее время мы столкнемся с таким уровнем развития информационного общества, в котором рост потребления трафика будет существенно опережать скорость строительства инфраструктуры по его доставке. Трафик растет на порядки, и сегодня он качественно иной. Если раньше основной его объем приходился на серфинг в интернете, пуш-уведомления, сообщения, то теперь это «тяжелый» контент — фильмы, потоковое видео, дистанционные услуги, вплоть до дистанционной медицины, межмашинное взаимодействие.
По данным Сisco, за 2012–2017 годы объем мирового мобильного трафика вырос в 13 раз и составил 11,2 эксабайта в месяц, или 134 эксабайта в год, что эквивалентно 30 трлн графических файлов (по 10 картинок на каждого жителя планеты ежедневно на протяжении года) или 3 трлн видеоклипов.
Развитие инфраструктуры не будет успевать за экспонентным ростом трафика, возрастет нагрузка на сети. Все идет к тому, что ресурсы сети не будут успевать за потреблением. Что делать? Конечно больше строить — но если строительство все-таки не будет поспевать за потреблением? Встанет вопрос, чему отдать предпочтение — телемедицине, когда врачу во время операции требуется бесперебойный сигнал, или просмотру развлекательного видео.
Приоритезацию потребления ограниченного ресурса можно рассмотреть на примере регулирования дорожного движения в крупных мегаполисах: есть же выделенная полоса для общественного транспорта, для такси, приоритет у скорой помощи и т.д. Также на примере мегаполиса видим, что за ограниченный ресурс надо платить: это платные дороги, платные парковки. В интернете же существует некая несправедливость: операторы вкладывают существенные деньги в инфраструктуру, а различные сервисы (мессенджеры, социальные сети, производители контента и так далее) пользуются этим ресурсом фактически бесплатно.
Нехватка средств на развитие сети будет сдерживать цифровую экономику: если «труба» не позволит качать информацию в достаточном объеме и на достаточной скорости, привлекательность цифровых продуктов и услуг будет снижаться. Проиграют все: потребители, телекомоператоры, цифровые платформы и сервисы, государство.
Таким образом, необходимо предвосхитить будущую проблему дефицита инфраструктуры и совместными усилиями выработать устойчивую модель создания долгосрочной стоимости для всех игроков цифровой индустрии.
— Как сохранение сетевого нейтралитета влияет на развитие интернета вещей?
— Мы еще не на той стадии, когда бесперебойное высокоскоростное соединение критично для данного сегмента — счетчик воды отправил показания в ресурсоснабжающую организацию с задержкой или без задержки.
Но интернет вещей развивается колоссальными темпами: нас ждет развитие телемедицины, беспилотного транспорта, дистанционного управления энергетикой, «умные» города. В условиях сокращающегося объема ресурсов сети встанет вопрос, можно ли жертвовать бесперебойностью передачи данных. В случае с беспилотным транспортом, например, задержка сигнала может быть связана с риском для жизни человека.
В идеале нам необходимо, чтобы развитая инфраструктура позволила обслуживать всех участников рынка одинаково хорошо, чтобы уйти от сложного этического выбора, кому отдать приоритет (этакий лайт-вариант «проблемы вагонетки»), и для этого необходимо в нее вкладывать колоссальные ресурсы.
Мне бы хотелось, чтобы ключевые стейкхолдеры заранее задумались о будущем. Свою позицию я высказал, отвечая на предыдущий вопрос.
— Каковы перспективы использования пользовательских данных (big data) и нормы в этой сфере для участников рынка?
— Оставим за рамками данного разговора использование больших данных в военных и политических целях, а также этические вопросы использования больших данных для манипулирования сознанием и волеизъявлением человека. Это темы для отдельного разговора.
В коммерческом применении в ближайшие годы — подчеркиваю: именно в ближайшие годы, поскольку степень влияния на человека и интеграцию больших данных в повседневную жизнь сейчас сложно предсказать, — у больших данных есть четыре основные направления применения. Первое — создание комфортной среды для людей. Например, мы сотрудничаем с Аналитическим центром правительства Москвы. На основании данных, которые мы предоставляем, власти могут оценивать нагрузку на автомобильные дороги, метро и электрички, принимать решения о развитии транспортной инфраструктуры, планировать маршруты общественного транспорта, остановочных пунктов.
Второе направление — таргетированная реклама, предиктивная аналитика и моделирование потребительских предпочтений с целью максимально точного и оптимального коммерческого предложения товаров и услуг.
Третье направление — использование данных для анализа рисков во взаимодействии с третьими лицами (например, при проведении банковского скоринга или анализе рисков).
Четвертое направление — оптимизация бизнес-процессов и более качественное управление стоимостными цепочками при производстве товаров и оказании услуг.
И в России, и во многих других странах вопрос использования больших данных и их монетизации до сих пор не разрешен на законодательном уровне. При этом все понимают, что вопрос назрел.
Регулирование применения big data должно, с одной стороны, защищать человека и его права, а с другой — дать разумные возможности для бизнеса эти данные монетизировать. Также законодательство должно регулировать разрешение споров при использовании больших данных.
Возможно, первым шагом для нас станет новое законодательство об обороте больших пользовательских данных.
— В чем суть предлагаемых изменений?
— Суть в том, чтобы урегулировать оборот больших данных. Краеугольным камнем в данном вопросе является баланс между разумной защитой данных о человеке и относительной свободой их использования в коммерческих целях при условии получения либо неполучения согласия на их использование. Если сильно упростить, то относительно согласия подход следующий: если компания хочет использовать большие данные пользователей для себя, для улучшения в том числе клиентского опыта, то согласие человека на использование таких данных не требуется, поскольку выгодоприобретателем данного анализа является сам пользователь.
Если же компания хочет передавать эти данные третьим лицам, тогда необходимо согласие пользователя. Законодательство должно определить, каким способом должно быть получено это согласие и будет ли оно условно «платным».
— Какой урок компания извлекла из коррупционного скандала в Узбекистане? Что позволит избежать подобных рисков?
— Прежде всего хочу сказать следующее: честное ведение бизнеса создает доверие и репутацию. Доверие и репутация создают долгосрочную стоимость, поскольку существенным образом снижают транзакционные издержки и увеличивают вашу привлекательность для контрагентов и инвесторов. Это первый и главный урок.
Второй урок: негативный опыт — это не только проблема, но и новая возможность. Даже негативный опыт при правильном анализе факторов и устранении причин, приведших к появлению проблемы, является возможностью улучшить текущие и будущие бизнес-процессы и избежать новых ошибок.
В 2016 году Vimpelcom Ltd. (переименована в Veon Ltd.) заключила с департаментом юстиции США соглашение об отсрочке уголовного преследования. Мы обязались пройти в течение трех лет процедуру очистки от коррупционных рисков и рисков, связанных с ненадлежащими системами контроля, и наняли компанию, которая осуществляет мониторинг этих процессов. Он должен завершиться до конца этого года, и надеюсь, подтвердит, что компания смогла сделать бизнес-процессы прозрачными и контролируемыми.
Мы заново выстроили практически все контрольно-надзорные процессы, «отремонтировали» систему управления рисками, взяв за основу лучшие мировые практики. В 2018 году наши усилия в ПАО «ВымпелКом» были признаны Торгово-промышленной палатой и РСПП, а блок по юридическим вопросам и корпоративным отношениям был отмечен наградами профессионального юридического сообщества.
— Удалось ли при разделении «Евросети» сохранить непрерывность цепи торговых операций?
— Структура распределения долей участия в «Евросети» составляла 50% за ПАО «МегаФон» и 50% за ПАО «ВымпелКом». Это распространенная структура владения, но с точки зрения управления очень сложная, если у акционеров возникают разногласия относительно ведения бизнеса.
Несмотря на существенные отличия точек сети — разные регионы, разная проходимость, разные финансовые показатели, нам в течение года удалось согласовать все основные коммерческие условия по разделению актива между ПАО «Мегафон» и ПАО «ВымпелКом».
Кроме того, нам успешно удалось конвертировать салоны «Евросети» в наш монобренд, практически не прерывая их работу. Сегодня у «ВымпелКома» хорошо выстроенная и управляемая розничная сеть.
