— Правомерно ли говорить о том, российская нефтедобывающая отрасль сейчас на переломном этапе развития в связи с тем, что западносибирские месторождения близки к исчерпанию? Какой должна быть новая стратегия развития отрасли?
— При нынешних технологиях лишь 26% нефти добывается из пластов. Только в Татарстане, на Ромашкинском месторождении, где сосредоточены одни из лучших специалистов отрасли, этот показатель составляет 50%. Мы их хвалим, но ведь и в этом случае в «кладовой» остается половина. Ни в одном другом технологическом промышленном цикле не остается столько неиспользованных ресурсов.
Приведу такой пример. Много лет назад, в 1960–1970 годы, на Бавлинском месторождении в Татарстане нефтяники приняли решение остановить работу 50% фонда скважин и при этом не снижать объем добычи — технологии позволяли это делать. Таким образом хотели посмотреть, сколько нужно мощностей для того, чтобы отобрать всю нефть месторождения. Через 25 лет решили проверить, в каком состоянии законсервированные скважины. Откачав воду, увидели, что оттуда идет чистая нефть, хотя по всем оценкам месторождение должно было быть выработано.
— А как обстоит дело с отбором нефти из месторождений у крупнейших мировых компаний?
— Ни у кого нет технологий полного использования месторождения.
— Каким образом, по вашему мнению, нужно изменить стратегию развития отрасли?
— Могу так сказать: дорогие мои, берите в руки науку и добывайте те 80, 70 или 60%, которые недобрали. Тем более что речь идет о месторождениях, где уже есть коммуникации, электроснабжение, коллектив, который там работал и потом остался.
— Нужно ли в таком случае разрабатывать «новую нефть»?
— Безусловно, нужна новая, трудноизвлекаемая нефть. Вот сейчас ЛУКОЙЛ занимается такой нефтью в баженовской свите (верхнеюрских отложениях Западной Сибири), это залежи с запасами, по оценкам специалистов, в 150 млрд т нефти, что сравнимо с объемом всей отобранной нефти в период СССР. У ЛУКОЙЛа несколько месторождений с запасами баженовской свиты. Мы сейчас можем повторить историю успеха советской нефтяной промышленности. Но если мы будем использовать старые технологии, эти запасы могут в большинстве своем остаться в пласте.
— Какие технологии подойдут в данном случае?
— Компания РИТЭК предложила использовать технологию термогазового воздействия. Мы инициируем в пласте высокотемпературные окислительные процессы, в результате чего появляется тепловой газовый фронт повышенного давления, который вытесняет углеводороды в сторону добывающих скважин. Керновые исследования показали, что там, где прошел данный фронт, большая часть нефти мигрирует к забоям добывающих скважин. Промышленное испытание и совершенствование технологии мы проводим с 2009 года.
— Есть подобные технологии в мировой практике?
— Нет. А мы уже начали применять такую технологию в промышленной добыче.
— Насколько травматичен для окружающей среды такой метод?
— Это совершенно безопасный процесс с точки зрения воздействия на окружающую среду.
— Чего вы ждете от государства в отношении стратегии развития отрасли?
— Нефтяная промышленность требует объединения многих наук, практик, разного опыта. И я согласен с теми, кто говорит, что нужно все науки задействовать в интересах развития нефтяной промышленности. Но сейчас этого нет. Когда президент Владимир Путин побывал вместе с Вагитом Алекперовым (президент ПАО «ЛУКОЙЛ». — РБК+) на платформе по добыче нефти в акватории Каспия, он подтвердил, что добыча углеводородов — наукоемкий процесс. Платформа — показательный случай: например, ее приходится защищать от льда, который осаждается по всему периметру. Для того чтобы обеспечить работу платформы, нужны знания из разных областей.
— Что для вас неприемлемо в том, как развиваются события в отрасли и вокруг нее?
— Неприемлемо повальное представление о том, что нефтяная отрасль бесперспективна. В последнее время сформировалось отношение к нефтяной промышленности как к чему-то уже ненужному, убыточному. Я слышал даже такое выражение: нефть — это «надсада экономики». А как быть с тем, что на смену металлу, другим материалам должны прийти полимеры? Без нефти ничего этого не будет. Не зря ЛУКОЙЛ начал реализацию строительства предприятий нефтехимии — это завтрашний день экономики. Чтобы вы ни делали, без нефти не обойдетесь. Если мы теряем объемы добычи, то совершаем ошибку.
— Впервые за долгое время с 2017 года добыча действительно снижается.
— Да, для того, чтобы не снижались ценовые показатели, было принято такое решение — Россия приостановила добычу по соглашению с ОПЕК. Надо признать, что люди рабочих специальностей были, мягко говоря, недовольны этим. Их можно понять: процесс добычи идет круглые сутки, включая праздники и выходные. За все 160 лет нефтяной промышленности России не было ни одного дня и даже часа, когда нефтяная промышленность не вышла бы на работу, включая Первую мировую и Великую Отечественную войны.