— Что собой представляет российский рынок робототехники?
— Если сравнивать с мировыми показателями, текущее состояние российского рынка более чем скромное, если не плачевное. Оценка основана на ключевом показателе Международной федерации робототехники (IFR) — средней плотности роботизации на 10 тыс. человек, занятых в промышленном производстве. Среднемировой показатель сегодня — 113 роботов, у технологически развитых государств — до 700. В России сейчас – 6. При этом в России есть промышленность, имеется потребность в качественных продуктах, есть задачи выхода на внешние рынки, поэтому данный сегмент обречен расти. На зарубежных рынках отечественным промышленным товарам придется конкурировать с иностранными, а победа в конкурентной борьбе базируется не только на качестве продукта или товара, но и на его себестоимости. Без применения робототехники добиться качества и снизить себестоимость сегодня во многих отраслях попросту невозможно.
— В чем причина отставания?
— Большая часть промышленного производства в России контролируется государством. Об этом на форуме РБК в апреле 2021 года рассказал первый заместитель председателя комитета по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Госдумы Валерий Гартунг. Робототехника вовсе не первичное средство автоматизации производства. Если вам нужно произвести деталь, требуется станок. А вот чтобы сделать производство эффективным и качественным — уже робот. Однако на практике нередко выходит так, что эффективное и качественное в общем и не нужно. В отдельных секторах нашей промышленности есть производитель, есть ограниченный перечень покупателей, у которых других альтернатив нет. Это означает, что производитель не заинтересован что-то у себя менять, становиться эффективнее. Но когда он будет вынужден конкурировать с аналогичной зарубежной продукцией, выбора не останется.
Еще одна проблема заключается в отсутствии должной информированности. Для многих отечественных предпринимателей робот до сих пор что-то типа Терминатора: нечто очень дорогое и используется исключительно на автоконвейерах, а вот именно на их производстве совершенно не внедряемо. В 90-х годах вузы 10–15 лет выпускали инженерные кадры по советским учебникам 80-х годов, где роль робота была сильно ограничена и упрощена, а основная задача робототехников сводилась к созданию новых конструкций роботов.
— Какие отрасли российской промышленности можно в этом смысле считать прогрессивными?
— Те, что недостаточно плотно завязаны на госсекторе: пищевая промышленность, производство мебели, металлоконструкций, отчасти фармацевтика. Все, кто могут, активно роботизируются. Пандемия COVID-19 довольно прилично поспособствовала общей роботизации. Мы это почувствовали, в том числе, на своей компании. Позитивно повлиял отток трудовых мигрантов. Там, где закрытые границы оставили производства без рабочей силы, собственникам бизнесов пришлось решать вопрос автоматизации производств в срочном порядке. Оперативно начали повышать зарплаты специалистам, и робототехника оказалась очень и очень конкурентной. Весь мир сейчас переходит на новый этап технологической революции — «Индустрию 4.0». Без массовой роботизации быть рядом с передовыми технологическими державами невозможно.
— С постепенным возвращением на рынок труда доступной рабочей силы окно возможностей для роботизации производств закроется?
— Коронакризис не закончится завтра словно по команде. Собственники многих предприятий уже ощутили уязвимость человеческого фактора в период массовых катаклизмов. К тому же у них перед глазами опыт некоторых соседних стран, которым пришлось объявлять полный локдаун и останавливать производства на неопределенное время, поскольку они не сумели вовремя адаптироваться и сделать свои предприятия гибкими. Тем, кто сумели, такая естественная гибкость не могла не понравиться. Плюс робота не только в том, что он может заменить человека, но и в том, что его можно просто выключить, когда у вас нет заказов. Не надо решать проблемы с выходными пособиями, компенсациями, массовым сокращением персонала. Заказы появились? Нажмите кнопку «включить», не думая о проблемах поиска рабочей силы и ее обучении.
— Если говорить о цифровизации современного производства, где здесь место роботизации?
— Робот — это устройство, благодаря которому цифровизация производственных процессов вообще возможна. Когда в контексте «Индустрии 4.0» мы рассуждаем о гибком производстве, нельзя обойти ту часть, где мы должны что-то непосредственно производить, какие-то реальные вещи, товары, детали, комплектующие, причем желательно на однотипном оборудовании, при этом чтобы процессы были разные. Здесь робот выступает универсальным инструментом, средством, которое может, условно, и заниматься сваркой, и резать плазмой металл, и что-то перекладывать и т.д. Компания KUKA в некоторых странах, например в Германии и Турции, сейчас внедряет решения, основанные на концепции матричного производства, согласно которой традиционное конвейерное производство заменяется на производство с роботизированными AGV-платформами и роботами.
— Как это работает?
— При стандартном производстве робот на конвейере выполняет однотипную функцию, скажем, делает сварку. Если произошел сбой в одной точке конвейера, остановился весь процесс. В новой концепции роботы располагаются в своеобразной матрице, и за ними не закреплены строго определенные функции, поэтому машина может и сваривать, и производить механическую обработку детали. Все зависит только от поданной команды. Таким образом, у нас получается гибкое производство без прямой последовательности операций. Строго говоря, это уже не конвейер. То, что в нем делает отдельно взятая ячейка, определяется центральным компьютером исходя из оперативных потребностей производства. Такая линия может перестраиваться в сжатые сроки. Например, сегодня на предприятии производятся мотоциклы, а завтра — велосипеды. Это наше будущее.
— В цепочке между крупными производителями роботов и отраслевым бизнесом есть интеграторы. Какова их функция?
— В большинстве случаев производители роботов не продают их конечному потребителю. Робот — просто компонент. Интегратор — инженерная компания, которая находится между производителем и клиентом, умеет использовать робота как элемент производственного процесса, на его базе проектирует и реализует конкретные решения. Поэтому интеграторы — ключевое звено, это мозги и ноу-хау. От их уровня зависит развитие рынка в той или иной стране мира. Крупные европейские интеграторы поставляют клиентам для самых разных целей 400–500 роботов ежегодно. В России такой интегратор ежегодно может поставлять до 50 роботов, но и это единичные случаи. За время нашей деятельности на рынке робототехники с 2007 года мы приняли участие в развитии порядка полусотни таких компаний.
В сегодняшней ситуации главная проблема не в том, как наладить импортозамещение, как раз самих роботов в Россию поставляют, и довольно много. Проблема в технологиях, решениях на базе роботов. Технологии разрабатывают как раз интеграторы — отечественные производственные компании. Они локализуют робототехнические технологии и поставляют предприятиям производственные линии отечественной разработки и сборки. Эти инновационные, высокотехнологичные российские компании и есть основной капитал нашего рынка робототехники, и было бы здорово, если российское государство оказало их поддержке больше внимания.
— Учитывая текущее состояние российского рынка, на чем сейчас сфокусирована ваша компания?
— Cегодня в России функционирует около 7 тыс. промышленных роботов, таковы данные IFR. Наша установленная база — более 3,5 тыс. штук. По данным опроса TAdviser, роботы KUKA в настоящий момент имеют наибольшее распространение среди крупных российских промышленных предприятий (68%). Мы присутствуем в машиностроении, металлообработке, пищевой промышленности, строительной отрасли и производстве товаров народного потребления. Такой значительный разброс не должен вводить в заблуждение. Один и тот же робот может паллетировать мешок с сахаром, а может — мешок с цементом, сухой смесью или удобрениями. Отрасли формально разные, функционал один и тот же.
Но текущий объем российского рынка — около тысячи роботов в год, что является крайне малой величиной, поэтому наша основная задача — расширение рынка. Например, через образование — с 2011 года функционирует программа KUKA в области развития обучения в части робототехники.
— Что она подразумевает?
— Сейчас в России более 170 учебных заведений используют наших роботов и образовательные курсы. В 2015 году KUKA создала стандарты компетенции «Промышленная робототехника», также мы являемся партнером движения WorldSkills в России. Вслед за этим мы начали помогать колледжам и вузам в создании робототехнических лабораторий, обучать преподавателей для подготовки кадров. Участвовали в создании отдельной программы для старшеклассников — технопарки «Кванториум». Причем сотрудничество не ограничивается только техническими учебными заведениями.
Десять лет назад основной проблемой было то, что множество учебных заведений готовило и выпускало конструкторов промышленных роботов, но не было ни одного, где бы учили, как их правильно использовать. В этом было ключевое отличие отечественной образовательной системы от европейской. Но за последние годы многое поменялось, в том числе и в подходах к образованию в части промышленной робототехники. Так что сегодня мы встречаем наших выпускников на производственных предприятиях от Калининграда до Владивостока. Они уже не боятся роботов, знают, что с ними делать, понимают, что это просто, эффективно, и насколько они способны повысить производительность и качество.