На нефтегазовый сектор приходится почти 75% антропогенных выбросов парниковых газов в мире. Такие данные содержатся в исследовании Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» «Декарбонизация нефтегазовой отрасли: международный опыт и приоритеты России», представленном в 2021 году. Столь высокая доля, по мнению экспертов «Сколково», обусловлена в основном сжиганием ископаемых видов топлива в различных отраслях и утечками метана при добыче, транспортировке и распределении углеводородов. В то же время объемы выбросов нефтегазовой промышленности, относящихся к показателям прямых и косвенных эмиссий, составляют существенно меньше — около 12% всех выбросов СО₂ в мире — и сопоставимы с показателями сельскохозяйственной промышленности (13%). Однако, по данным центра, выбросы, связанные с использованием продукции вертикально интегрированных компаний, в среднем в семь раз превышают показатели прямой и косвенной эмиссий. На них приходится около 33% глобальных выбросов парниковых газов.
Ключевые цели
С учетом таких показателей игроки нефтегазового рынка России, которая в рамках Парижского соглашения обязалась сократить эмиссию парниковых газов до уровня 70% от выбросов 1990 года и снизить углеродоемкость российского ВВП на 48% к 2050 году, все более активно начали применять в своей работе принципы ESG (Environmental, Social, and Corporate Governance). Среди причин и риск исключения из глобального рынка, а также невозможность привлечения заемного финансирования на международных рынках без ESG-рейтинга.
Так, НОВАТЭК в рамках стратегии устойчивого развития планирует снизить выбросы метана в сегментах добычи, переработки и СПГ на 4%, парниковых газов в сегменте добычи — на 6%, загрязняющих веществ — на 20%. «Газпром» в своем отчете по ESG за 2020 год сообщал, что снизил выбросы парниковых газов на 11%, до 210,3 млн т, в эквиваленте СО₂, из них выбросы метана — на 21%.
Нефтяные компании также активно снижают влияние на природу. «Газпром нефть» по итогам 2020 года на 9,7% сократила выбросы парниковых газов и на 28% — объем водопотребления на собственные нужды. «Роснефть» до 2035 года планирует предотвратить выбросы СО₂ в объеме 20 млн т благодаря низкоуглеродным решениям в будущих проектах, а также сократить интенсивность экологических загрязнений в нефтегазодобыче на 30% от базового 2019 года. ЛУКОЙЛ до 2030 года собирается сократить контролируемую эмиссию на 20% относительно уровня 2017 года.
Варианты пути
По мнению аналитика «ВТБ Капитала» Дмитрия Ахмедова, у российских нефтегазовых компаний есть достаточные технологии и опыт для реализации ESG-проектов и снижения выбросов CO₂. «Они обладают сильным преимуществом с точки зрения стоимости энергии, воды и инфраструктуры, что в ближайшей перспективе должно позволить им конкурировать в сегменте улавливания, использования и хранения углерода, а также в производстве «голубого» водорода, аммиака и других производных от ископаемых видов топлива с «очищенным» углеродным следом», — говорит эксперт.
Дмитрий Ахмедов поясняет, что существуют два основных направления, стимулирующих компании развивать лучшие практики ESG. Первое связано с приемлемостью инвестиций в акции компании российского ТЭКа. С прошлого года, напоминает эксперт, все больше портфельных управляющих стали работать с учетом более строгих ESG-требований к компаниям, в акции которых они готовы инвестировать. Второе — прямое влияние на финансовый результат. В июле 2021-го Еврокомиссия опубликовала пакет документов по Трансграничному углеродному сбору (CBAM — carbon border adjustment mechanism), который вступит в силу с 2023 года.
В то же время директор практики «Разведка и добыча нефти и газа» Vygon Consulting Сергей Клубков подтверждает, что, хотя проект CBAM пока практически не затрагивает российский ТЭК, компании уже сейчас начинают оценивать свой углеродный след и формировать опции для его снижения.
Для достижения углеродной нейтральности как нефтегазовой отрасли, так и всей промышленности России необходимы дополнительные меры, такие как CCS/CCUS (Carbon Capture, Utilization and Storage) — проекты по улавливанию, захоронению и утилизации углекислого газа, считает Сергей Клубков. По расчетам Vygon Consulting, теоретическая емкость нефтяных и газовых месторождений в стране, пригодных для захоронения диоксида углерода, составляет 305 Гт. Это эквивалентно почти 180 годам захоронения при ежегодных выбросах СО₂ в России на уровне 2019 года, составляющих 1,7 Гт. Но, уточняет эксперт, внедрение CCS в стране потребует научно-исследовательских работ по оценке качества геологических хранилищ, разработку методологии оценки их емкости и герметичности.
По его мнению, для стимулирования нефтегазовых компаний к более активным действиям по декарбонизации можно предложить введение штрафов на выбросы, аналогичных плате за сжигание попутного нефтяного газа. «Формирование национального рынка углеродных единиц позволит компаниям более активно вовлекаться в климатические проекты, а экспортно ориентированным отраслям минимизировать уплачиваемый трансграничный углеродный налог», — говорит эксперт.
Основные препятствия
Но есть и причины, способные затормозить энергопереход. По мнению директора консалтинговой компании Bright Григория Минаева, главным фактором ускорения или замедления в рамках перехода к ESG-повестке выступают последствия «слома» существующей энергетической системы: резкий переход, осуществляемый в планетарных масштабах, неминуемо приведет к значительным издержкам. Обострившаяся ситуация на газовом рынке, где цены взлетели в несколько раз за последние месяцы, показала участникам рынка возможную стоимость «слома». Это может привести к удлинению сроков и адаптации условий перехода на ESG-принципы и превратит процесс в эволюционный, а не революционный, говорит эксперт.
Сергей Клубков в качестве основных сдерживающих факторов развития механизмов ESG в российском ТЭКе называет неполноту регуляторной базы, относительно низкую маржинальность новых проектов, связанных с производством «чистых» продуктов, а также высокие капитальные затраты, необходимые для их реализации. «Отсутствие активных мер по стимулированию декарбонизации со стороны государства также может повлиять на скорость перехода. Также на текущий момент в мире нет единых унифицированных стандартов в области ESG, что не помогает индустриальным игрокам», — говорит он.
При этом гендиректор Российского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев в рамках Российской энергетической недели в октябре предупреждал, что компаниям нужно соблюдать баланс инвестиций в традиционные секторы и ESG-проекты, чтобы избежать волатильных всплесков, которые сейчас наблюдаются, например, в Европе. Он считает неправильными перекосы, которые с инвестиционной точки зрения наблюдаются в мире, «где все хотят инвестировать только в ESG». Основой энергетической безопасности в мире по-прежнему является традиционная энергетика, подчеркивает эксперт.
