— Как изменился рынок молочной продукции за последние годы и каковы сейчас его основные драйверы?
— Рынок изменили санкции. Остались только производители из бывшего СССР, которые здесь производят и здесь платят налоги. Я считаю, это очень хорошо. В 2014 году молоко в Европе стоило около 16 руб., а у нас — 24 руб. И нам было достаточно тяжело конкурировать во всех видах продукции, кроме «короткой молочки» с небольшим сроком хранения. Те же литовцы каждый день поставляли в Россию 20 т сыров. Сейчас мы, «советские» производители, заняли это место вместе с теми странами, которые не присоединились к санкциям, например Швейцарией. Литовских сыров нет, а швейцарские — всегда пожалуйста. Поэтому я голосую за то, чтобы санкции по отношению к нам были как можно дольше и чтобы эти меры спокойно дали нам работать. Рынок заполнен молочкой, никакого дефицита ни на один молочный товар нет. Более того, чтобы производителю попасть в какую-нибудь торговую сеть, надо пройти гигантский конкурс — семь-восемь претендентов на одно наименование продукции. Слухи о смерти нашей молочной промышленности, мягко говоря, преувеличены.
— Импульс, который дало импортозамещение, уже исчерпан?
— Он не исчерпан, потому что молоко на Западе до сих пор дешевле, чем у нас. Конечно, мы развиваемся, мы поднимаем сельское хозяйство. Пример. Если в советское время корова давала 5 т молока за период лактации, то доярке присваивали звание Героя социалистического труда. За 6 т давали дважды Героя с установкой бюста на родине. Сегодня любой средний колхоз может спокойно обеспечить удои по 8–9 т, а кто хочет, может и больше получать. Если корова имеет период лактации два-три года, то она может давать и по 12, и по 13 т, как в Израиле. А если корова дает 9–10 т, то ее можно и на четыре-пять лет продлить. Мы уже научились все это делать. Осталось чуть-чуть до совершенства. Все и так хорошо уже, но пусть санкции продолжаются. Я за них, ура санкциям!
— Кого вы видите сейчас основным конкурентом?
— Наши самые большие конкуренты — у нас в зеркале. Когда мы владеем рынком, мы несколько успокаиваемся, такова русская натура. Если нас не сердят, мы останавливаемся, но, как только начинают сердить, догоняем и перегоняем конкурентов. Поэтому не сердите нас, пожалуйста, уважаемые господа европейцы, вам же будет хуже.
— А белорусы?
— Белорусы — молодцы, они стараются. Господин Лукашенко создал довольно сильную молочную промышленность, они держат качество. Мы с ними торгуем, закупаем, например, у них масло.
— Сокращение доходов населения отразилось на рынке?
— Что русский человек в последнюю очередь ограничивает? Расходы на еду. Мы любим пожрать. Да, доходы, может быть, и уменьшаются по статистике, но на таких простых продуктах, которыми мы занимаемся, — молоко, кефир, ряженка, где разница в цене между конкурентами 5–10 руб., это практически не сказывается. Это не роскошь, не часы, не машины какие-нибудь, молочка — основной продукт, который люди кушают. В связи с падением доходов на несколько тысяч рублей в месяц человек не перестает есть. Я не думаю, что снижение уровня жизни может сказаться на потреблении молочных продуктов.
— Ваш самый известный продукт — премиум-сырок. Это не роскошь?
— Мы предлагаем полный ассортимент молочки, 450 наименований, в том числе и сырки. Просто по сыркам мы ярко выраженный лидер, мы держим около 80–90% премиум-класса. Разница между премиум-классом и простым сырком — 10–15 руб. Это незначительная разница для наших людей, они лучше скушают вкусное, чем низкокачественное. Так что для нас все пока нормально.
— Как родилась идея премиум-сырка?
— Это придумали мои топ-менеджеры. Если раньше было всего два вида сырков — ванильный и шоколадный, то в начале 2000-х появилось их огромное разнообразие и множество производителей-конкурентов. Мы пробовали силы в разных ипостасях: делали сырки с новыми начинками, запускали разные бренды. И в этом маркетинговом поиске возникла идея о премиум-классе. То, что премиум существует практически в любой сфере — это факт, даже если он занимает не больше 5% рынка. Мы решили создать идеальный сырок и посмотреть, чем это закончится. Это было в 2006 году, и вот уже 13 лет мы лидеры на рынке и не сдаем позиции. Что для этого нужно? Нужно, чтобы этот сырок был постоянно высочайшего качества. Пока мы держим качество, нас очень тяжело победить.
— По оценкам аналитиков, основной рост на рынке приходится на современную молочную продукцию, а потребление традиционной молочки сокращается. Вы замечаете эту тенденцию?
— Тенденция есть, но это не значит, что она единственно правильная. Молоко — это идеальный продукт, с этим спорить бесполезно. Все эти ребята, которые занимаются веганством, сыроедением, они же тоже выросли из молока, но, наверное, забыли об этом. Это просто мода. Один мальчик где-то в Америке жил на ферме, при нем зарезали поросенка, он начал жалеть животных и перестал кушать вообще все: и молочку, и яйца, и даже мед, потому что теперь ему и пчелок стало жалко. И это потихонечку стало модным. Но, кстати, последний съезд вегетарианцев, веганов и сыроедов признал, что смертность среди них абсолютно такая же, как среди обычных людей, которые едят мясо. Это просто мода, в этой моде, может быть, есть какой-то смысл. Например, в православной религии есть посты, когда люди едят в основном растительную пищу. Вероятно, человеческому организму нужно периодически «отдыхать» от мяса и молочки. Кстати, мы сейчас выпустили сырки полностью без животных компонентов, их можно есть во время поста, и веганам подходят.
— Вы, как производитель, следуете за модой?
— Если люди едят веганские сырки, почему мы не должны их производить? Например, сейчас выпускаем на рынок сырок, в котором всего 75 килокалорий, чтобы те, кто сидит на диете или не ест сладостей, могли съесть сырок, он без сахара и масла. Производитель, который не следит за рынком и не удовлетворяет его потребности, какие бы они ни были, проигрывает. Когда на рынке появляется какой-то товар, который пользуется спросом, все за ним идут. Вспомните великого Форда. Он сначала завоевал 90% американского рынка, выпуская только черный автомобиль с лозунгом «Автомобиль может быть любого цвета, если он черный». Прошло некоторое время, американцы немножко разбогатели, и на рынке появились машины других цветов — «кадиллаки», «понтиаки», а Форд продолжал делать черные. Где оказался Форд? Он еле справился. Мы 13 лет не проигрываем, потому что отслеживаем тенденции рынка.
— Значительная часть продукции сейчас реализуется по промоакциям, покупатели активно ищут скидки. Вы используете этот инструмент?
— Есть большая доля населения, которая реагирует даже на мельчайшие скидки. Игнорировать этот инструмент нельзя. Не будем мы — используют другие. Если людям это важно, мы должны это делать.
— Видите ли вы экспортные перспективы для российской молочки?
— Мы торгуем с Америкой, Канадой. Везде, где есть русскоязычное население, во всех русских магазинах представлены наши сырки. Я знаю, что некоторые российские производители обратили внимание на Китай. Это громадный рынок, и если все будет хорошо, то, может, и Китай завоюем. Нам главное, чтобы мир был. Воевать-то мы можем лучше всех, а в мирное время нас подталкивать надо обязательно. Еж — птица гордая, не пнешь — не полетит.
