«Ослабление рубля на фоне растущих цен на нефть не укладывается в экономическую логику»
— Как вы в целом оцениваете текущую ситуацию в российской экономике и финансовой сфере?
— Сейчас в нашей экономике, если можно так выразиться, хитрый момент. Самое главное, наверное, цена на нефть. С одной стороны, она высокая, с другой — все считают, что такая цена — временное явление. То есть экономика не приспособилась, не готова приспосабливаться к жизни при такой цене на энергоносители, компании не готовы соответствующим образом менять свою стратегию.
Из этого вытекает несколько ключевых последствий. Первое — достаточно низкий для такой цены на нефть курс рубля, что создает инфляционные риски. Хотя инфляция пока близка к минимальным историческим уровням.
— Не очень понятно. Рубль слабый при сильной нефти, поскольку Минфин просто скупает валюту в Резервный фонд…
— Да, этот фактор имеет некоторое значение, но далеко не решающее. Текущая цена на нефть способствует макроэкономической стабильности, а рублевые процентные ставки намного выше ставок в долларах и евро. Поэтому, по идее, спекулятивное давление должно вести к росту курса рубля. Вместо этого в рыночном сегменте мы видим, что действия его участников приводят к понижательному давлению на рубль.
— Может быть, они боятся, что Минфин увеличит закупки валюты — заодно ослабление рубля и бюджету поможет?
— Минфин может покупать больше валюты или меньше, но долгосрочно это не имеет большого значения, потому что чем больше резервы, тем выше доверие к валюте, доверие к экономике и, по идее, тем крепче должна быть валюта. То, что рубль не укрепляется, — признак общей тревожности участников рынка.
Фактор санкций вкупе со слабым рублем и высокими ценами на нефть приводит к тому, что участники рынка уже не прогнозируют снижения ключевой ставки в среднесрочной перспективе, по крайней мере существенного. И это, наверное, самый важный момент сегодня. Потому что мы можем увидеть в ближайшее время замедление роста банковских активов, замедление роста ипотеки, объемов инвестиционного кредитования. Все-таки рынок был сильно настроен на продолжение снижения ставок, это закладывалось в прогнозы и планы.
— То есть ослабление рубля на фоне роста нефтяных цен стало неожиданностью для банкиров?
— Конечно. Понятно, что никто не ожидал какой-то линейной зависимости и укрепления рубля в районе, условно, 48 руб. за доллар. Но 10-процентное ослабление рубля на фоне довольно уверенно растущих цен на нефть тоже не укладывается в нормальную экономическую логику.
— А чем плох слабый рубль в условиях высоких нефтяных цен?
— Прежде всего экономическими дисбалансами, инфляционными рисками. Можно, конечно, только приветствовать намерение правительства снизить акцизы на бензин, хотя я сомневаюсь, что это даст серьезный эффект для розничных цен. Пока же мы видим рост оптовых цен на бензин порядка 25% с начала года. И это не только отложенный удар по автовладельцам, но и серьезный фактор роста инфляционных ожиданий.
Примерно та же ситуация в промышленности. Цены на металлы в рублях сейчас на очень высоких уровнях. То есть мы видим элемент «голландской болезни», когда экспортеры чувствуют себя прекрасно, а отрасли, ориентированные на внутреннее производство, могут почувствовать сложности.
— То есть следует в первую очередь ожидать спада в перерабатывающей промышленности?
— Сейчас есть риск охлаждения по широкому фронту. И в строительстве, и в перерабатывающем производстве, и в других секторах. Кроме, может быть, продуктов питания, где ситуация лучше.
«Любой эксклюзив создает повышенные риски»
— А как вы оцениваете очередной майский указ Владимира Путина? Там предусматриваются существенные бюджетные вливания в экономику. Куда, по вашему мнению, они пойдут? И будут ли вообще?
— Программа амбициозная, средства предусмотрены действительно серьезные. Если судить по опыту предыдущих майских указов, то два прогноза очевидны. Первый — программа будет реализована в целом, это ясно. Второй — маловероятно, что она будет выполнена в полном объеме и все цели будут достигнуты на 100%. Тем не менее программа сбалансированная, понятная. Если же брать конкретные проекты и способы финансирования, то нужно посмотреть, что в данном плане предложит правительство.
— Но некоторые направления уже явно предусмотрены в самом указе. Например, большие вложения в инфраструктуру, прежде всего в автодороги. Многие из таких проектов сейчас реализуются на условиях государственно-частного партнерства. Банкам подобные проекты интересны?
— Да, там, я уверен, будут и проекты в форме концессий, и в них банковское финансирование будет присутствовать стопроцентно. Равно как в проектах, финансируемых за счет инфраструктурных облигаций. Недавно было объявлено о большой роли, которую будет играть Фабрика проектного финансирования, там банки тоже участвуют в схеме финансирования. Другое дело, что вопрос организации инфраструктурных инвестпроектов таким образом, чтобы снизить риски банковской системы, полностью находится на стороне правительства. Без этого банки не пойдут в проекты
— Тогда скажите, в какой форме банкам будет удобнее вкладываться в инфраструктурные проекты, в том числе с точки зрения рисков? Это же не обязательно кредиты должны быть…
— Инфраструктурные облигации. Этот механизм используется пока не так часто, но уже стал для рынка более или менее привычным. Длинного фондирования у банков не так уж много, тем не менее, если конъюнктура благоприятствует, банки покупают эти облигации и работают с ними. Что касается концессий, то этот рынок пока только зарождается. И здесь главная проблема в том, что сегодня каждая концессия — индивидуальное творчество конкретного региона.
— Чем банкам не нравится эксклюзив?
— Любой эксклюзив создает повышенные операционные издержки, повышенные риски для финансирующего банка. Поэтому хочется надеяться, что выстроится единая, абсолютно стандартная схема, в которой либо уполномоченный орган правительства, либо, например, ВЭБ, как банк развития, будет брать на себя стандартизацию каждой концессии — чтобы в нее не примешивались никакие риски, кроме чисто экономических, которые банки в состоянии оценить. Потому что у концессий очень длинные сроки финансирования, и у банков возникают опасения: а если власть в субъекте поменялась, пришел новый губернатор, сказал, что все не так сделали, не соблюли процедуры, прокуратура потом что-то отменила… Для банка это проблема. И с учетом того, что каждая концессия пишется немножко по-своему, судебная практика недостаточна, хочется увидеть более активную роль федерального центра.
«В кредитовании наблюдается некая интеллектуальная пауза»
— Давайте поговорим об общей ситуации в банковском секторе. Например, мы видели некий рост корпоративного кредитования в первом квартале после нескольких лет непрерывного падения…
— В целом наблюдается некая интеллектуальная пауза. После очередного этапа санкций США, введенных 6 апреля в отношении отдельных компаний, рынок пытается приспособиться к новым условиям и осознать значение нового типа санкций. Понятно, что розничные продукты не останавливают развитие, работают четко, по часам, — в мае на них был хороший и устойчивый спрос. Что касается крупных инвестпроектов, кредитов, то и сами заемщики, и банки взяли некую паузу. Поэтому я думаю, что в части корпоративного кредитования мы можем увидеть по итогам второго квартала некоторое замедление.
— Давайте уточним. Вы это связываете именно с санкциями или с общей неопределенностью, о которой мы говорили вначале?
— Причин много. Кто-то ждал выборов. Для кого-то имеют значение санкции. Кто-то ждал назначения нового правительства и понимания новой парадигмы, которая возникнет в результате. Тут, наверное, совокупность факторов. Думаю, что и ситуация с валютным курсом сыграла роль.
— Можно ли ожидать, что в третьем квартале субъекты экономической деятельности поймут, что делать, и станут кредитоваться активнее?
— Да, когда возникают подобные временные ситуации, они долго не длятся. У нас нет ощущения, что это небольшое замедление может быть фундаментальным. Я думаю, что если будет сохраняться высокая цена на нефть, то после некоторого привыкания рубль будет укрепляться, экономическая активность — ускоряться. Хотя, мне кажется, что для России было бы лучше, чтобы нефть была несколько ниже, чем сейчас.
— Вы говорили, что после прояснения общей ситуации ожидаете роста корпоративного кредитования в третьем квартале. За счет чего и кого банки будут кредитовать активнее всего?
— У банков накоплена огромная ликвидность, поэтому они, разумеется, хотят расширения кредитования. Возможно, что в этом случае увеличение объемов рынка будут обеспечивать не традиционные локомотивы роста, в первую очередь экспортеры, а иные сектора.
Что касается того, на что будут привлекаться кредиты, самая актуальная идея сейчас, наверное, связана с рефинансированием внешних займов. Крупнейшие экспортеры должны по евробондам около $100 млрд, причем не менее половины этого объема находится у нерезидентов. Рынок евробондов для российских эмитентов сейчас закрыт, нерезиденты их не купят, нужно будет искать иные источники рефинансирования. Способы могут быть разные — от выкупа нашими банками этих бумаг до выдачи кредитов на погашение. Причем рефинансирование этих долгов для банков очень привлекательно. Потому что ставки, которые сейчас сложились на рынке еврооблигаций, существенно выше, чем внутренние ставки. И пока не наступит некий паритет, банкам будет выгоднее рефинансировать внешний долг компаний, нежели выдавать долгосрочные кредиты на развитие.
— Но эта история касается крупнейших заемщиков. Где точки роста в сегментах среднего и малого бизнеса?
— Большая история — финансирование строительной отрасли, там меняется регулирование в части долевого строительства. Это не может не оказать влияния на финансирование банками девелоперов и смежного бизнеса — скажем, их субподрядчиков. Понятно, что будет некоторый передел рынка, рост спроса на ресурсы.
— Передел рынка не означает его роста.
— Сейчас строительный рынок в целом неплохо растет, растет и его финансирование. В дальнейшем многое будет зависеть от динамики ипотечных ставок. Наверное, если они перестанут падать — а такой сценарий при стабилизации и некоем отскоке инфляции возможен, то банковское финансирование будет скромнее. А если ситуация стабилизируется, рубль чуть укрепится, инфляция останется на низком уровне, то ипотека и строительство жилья на фоне снижения ставок станут локомотивами рынка кредитования.
— А вы лично что думаете о динамике процентных ставок: они будут снижаться?
— Я убежден, что Банку России необходимо приложить все усилия, чтобы удержать низкую инфляцию, продолжить снижение ставок. Это поможет ипотечному рынку, финансированию всего строительного сектора и рынкам потребительского и корпоративного кредитования в целом. Ну, а в конечном итоге — росту экономики. Самое главное — в стране сформировались рекордно низкие инфляционные ожидания. Это огромный актив для будущего роста, и его ни в коем случае нельзя потерять.
Сергей Хотимский
Совладелец, первый заместитель председателя правления ПАО «Совкомбанк»
Сергей Владимирович Хотимский родился в 1978 году в Москве. В 1999 году окончил Международный университет в Москве (МУМ) по специальности «юриспруденция». В банковский бизнес Сергей Хотимский пришел в 2001 году, приобретя вместе с партнерами Буйкомбанк, один из самых небольших банков г. Буй Костромской области, переименованный впоследствии в Совкомбанк. В настоящее время Сергею Хотимскому и его брату Дмитрию принадлежит более 35% акций банка, а сам он принимает непосредственное участие в операционном управлении кредитной организацией, занимая должность первого заместителя председателя правления.
