— Чего хочет современный потребитель? Как меняется его мировоззрение и какие требования он предъявляет к машине сегодня?
— Существует немало трендов, способных изменить правила игры. Во-первых, это гибридные и электрические технологии. Многие ключевые рынки заявили очень жесткие экологические стандарты, развивают соответствующие технологии, и уже в 2018 году мы увидим большое количество электромобилей. Второй важный тренд заключается в том, что молодежи сейчас не нужны автомобили в привычном понимании этого слова. Люди пользуются такси, системами типа Uber, активно развивается каршеринг. В итоге 90% частных машин в городах находятся на стоянках. Наконец, беспилотники. Этим направлением занимаются почти все компании в мире, и через 15 лет автономных машин будет много. Но это все будущее. А сейчас главный вызов — это расход топлива.
— Находясь под крылом группы Volkswagen, марка Škoda продолжает выпускать автомобили со своими уникальными чертами. Что делает бренд особенным и чем вообще можно выделиться на современном автомобильном рынке?
— Мы называем это Simply Engineering — техническое развитие продукта, которое предполагает надежную технику, большую вместимость и лучшее соотношение цены и потребительских качеств. К этому набору мы всегда стараемся приложить простые, но очень полезные решения, которые облегчают повседневные заботы автомобилиста. Покупатель всегда ищет то, что соответствует его образу жизни, будь он путешественником, бизнесменом или спортсменом.
— В какой момент и почему клиентура марки Škoda перестала считаться возрастной? Изменились сами машины или вы как-то по-другому стали работать с молодой аудиторией?
— Во-первых, в России аудитория Škoda всегда была лет на десять моложе. В Европе молодыми считаются люди до 40 лет — возраста, когда они уже занимают определенное положение в обществе. Смотреть на новые автомобили люди начинают только после 35 лет. Во-вторых, практичность не означает ориентацию на возрастную аудиторию. В 2009 году была принята новая стратегия развития, к нам пришел главный дизайнер марки Йозеф Кабан, и мы представили новый стиль марки. Появилась Octavia третьего поколения, Rapid, а потом и Superb, который журналисты приняли очень хорошо.
— Как родилась идея делать необычные кузова, которые стали фирменной чертой машин марки? И почему никто из конкурентов не производит практичные лифтбэки?
— В 1991 году, когда мы вошли в состав группы Volkswagen, было продано всего 170 тыс. машин. Мы начинали с нуля, и на столь насыщенном рынке надо было найти свою уникальную нишу. Самым большим на тот момент был сегмент компактных хетчбэков и универсалов, которых продавалось по 2 млн штук ежегодно. Наша первая Fabia хетчбэк внешне очень напоминала универсал и была очень просторной. Потом появилась Octavia — тот же хетчбэк, но более функциональный и солидный. Оказалось, что концепция лифтбэка востребована на многих рынках, но только нам удалось создать по-настоящему универсальный автомобиль такого типа. На рынке была еще пара подобных моделей, но вы едва ли вспомните их названия.
— Появление моделей Yeti и Roomster казалось довольно неожиданным на фоне устоявшейся модельной линейки. Зачем бренду понадобились столь необычные машины?
— Было время, когда машины начали расти не в длину и ширину, а вверх. Клиенты покупали компакт-вэны и наслаждались ощущением пространства над головой. Roomster — это автомобиль, в котором мы пытались совместить компактность Fabia и вместимость минивэна. Сейчас более актуальными стали кроссоверы, которые предлагают ту же универсальность, но при этом способны ездить по плохим дорогам. Yeti как раз из разряда таких. Мы всегда хотели иметь внедорожник, а на момент его подготовки сегмент компактных SUV считался самым перспективным. А вот в Китае, России и Индии лучше принимают большие внедорожники, поэтому такая машина у нас тоже скоро появится. Изучаем и перспективный сегмент субкомпактных SUV.
— Superb кажется довольно амбициозным взглядом на сложный сегмент рынка. Усилия Škoda в этом сегменте — борьба за имидж марки или работа на перспективу?
— Если мы способны продать миллион машин в год, то просто обязаны работать во всех важных сегментах. В 2001 году мы представили первый Superb, и наша машина хорошо подошла для корпоративных парков. Конечно, в России есть крепкая альтернатива, но мы уверены, что Superb в этом сегменте является самой технологически совершенной машиной с очень привлекательной стоимостью. Вопрос цены очень важен, и нам приходится постоянно находить оптимальные решения.
— Откуда взялась идея полезных технологий Simply Clever и действительно ли клиенты пользуются этими скребками, сеточками и зонтиками?
— Идеи нам подсказала сама жизнь. В 1990-х в автомобилях не было карманов, в которые можно было бы пристроить полуторалитровую бутылку для воды, а мы такие сделали. Потом придумали сетки и крючки для сумок, чтобы покупки из супермаркета не летали по всему багажному отсеку. Получив хороший отзыв, мы поняли, что можем профилировать бренд в этом направлении, сделать из этих идей свою философию. К тому же журналисты очень любят такие детали и, часто посмеиваясь над ними, всегда дают позитивные отзывы. И эта ирония тоже часть нашей позиции. — Škoda предлагает немало аксессуаров, присущих более дорогим брендам. Зачем массовая марка заигрывает с элементами сегмента премиум и помогают ли они удержать разбогатевшего клиента? — Лояльный потребитель Škoda готов расти вместе с маркой, сдвигая интерес в сторону более дорогих версий. У нас есть версии Laurin & Klement — самые дорогие исполнения, существование которых является нашей традицией и данью уважения основателям фирмы. Всегда существует 10% клиентов, которые хотят самую полную комплектацию с кожаной отделкой, всеми опциями и парой-тройкой вещей, выходящих за привычные рамки. Но в целом сейчас наблюдается тенденция отказа от опций. Посыл простой: это та же самая машина, которая без лишнего оборудования стоит заметно дешевле.
— Можно ли сделать какую-нибудь модель или модификацию специально для российского рынка, которая была бы уникальной по дизайну и техническим характеристикам?
— Эксклюзивные версии делать сложно: инвестиции велики, и объемы продаж не оправдают этих вложений. Процесс создания любой модели — всегда поиск решений, которые смогут оправдать ожидания клиентов на максимальном количестве рынков. Но Rapid — это автомобиль, которого не было бы, если бы в России не возник на него спрос. Он в первую очередь был придуман для этого рынка, и теперь мы подумываем о том, чтобы даже заняться экспортом машин российской сборки. Есть твердое желание запустить такой проект.
