Оценить масштаб уголовного преследования бизнеса непросто. По утверждению бизнес-омбудсмена Бориса Титова, в 2016 году насчитывалось 260 тыс. открытых уголовных дел по экономическим преступлениям. С такой оценкой не согласны в Центре стратегических разработок Алексея Кудрина (ЦСР). Там считают, что цифра завышена из-за неверной методики подсчета, на самом деле можно говорить о 5–15 тыс. подобных дел. Впрочем, и это слишком много для благоприятного бизнес-климата, замечают исследователи. Они подсчитали, что 7 млн российских руководителей и бизнесменов имеют шансы 1 к 50 столкнуться с уголовным преследованием.
К тому же это лишь верхушка айсберга: данные не учитывают доследственного давления и не опираются на эмпирический анализ работы следователей, отмечается в докладе ЦСР «Проблема правоохранительного давления на бизнес».
Стало больше обращений к адвокатам на эту тему, говорит руководитель уголовно-правовой практики АБ «Пучков и партнеры» Алексей Захаров. По его словам, в группе риска в первую очередь те, кто работает в сфере строительства, поставок, услуг, а также на объектах, создаваемых с использованием бюджетных средств. В небольших городах из-за низкой деловой активности экономическое управление МВД обращает внимание в основном на градообразующие и относительно крупные предприятия, отмечает Захаров.
Уголовно-правовые риски не зависят от конкретной сферы деятельности, толщины кошелька и количества активов, спорит старший партнер адвокатского бюро ЗКС Алексей Касаткин. По его мнению, угроза может как родиться внутри компании, так и прийти извне. Первая ситуация — это конфликты между партнерами по бизнесу, когда один из них пользуется уголовно-правовым инструментарием для решения гражданско-правового спора. По такому же пути иногда идут недовольные конкуренты или контрагенты. Кроме того, уволенные работники могут подать заявление в компетентный орган, а еще есть практика написания заведомо ложных доносов коррумпированным чиновникам, перечисляет Касаткин.
Необоснованное преследование по «предпринимательским» статьям можно объяснить и погоней за статистическими показателями — такие преступления выгодны для формальной отчетности, отмечают исследователи ЦСР. У следствия есть давно обкатанный шаблонный алгоритм доказывания, который оно применяет невзирая на особенности дела, добавляет Алексей Касаткин.
Отпустить нельзя наказать
Раздел «Преступления в сфере экономической деятельности» Уголовного кодекса РФ насчитывает около сорока составов. Некоторые из них спорны. Юридическое сообщество протестовало против их включения, когда закон только принимался, вспоминает адвокат АБ «А-Про» Валерий Волох.
И действительно, на бизнес легче давить, когда обычные действия или незначительные ошибки в работе могут грозить уголовной ответственностью. По данным ЦСР, до четверти приговоров по «экономическим» мошенничествам (ст. 159 УК), присвоению или растрате (ст. 160 УК) выносятся за нарушения, которые практически не несут общественной опасности. Исследователи считают, что эти конфликты можно было бы решить в гражданском судебном процессе или вообще без суда. В частности, многим кажется сомнительной идея привлекать к уголовной ответственности за предпринимательскую деятельность без регистрации, которая принесла доход более 2,5 млн руб., — и это именно доход, а не прибыль, подчеркивает Валерий Волох. По его словам, огромное количество предпринимателей даже не подозревают, что совершают преступление. Под угрозой оказываются не только учредители или директора, но также бухгалтеры и другие сотрудники, имеющие доступ к товарно-материальным ценностям. Например, бухгалтер нередко вынужден «нарисовать красивый баланс», чтобы компании дали кредит или оборудование в лизинг. Если бизнес прогорел, а долги отдавать нечем, уполномоченных сотрудников могут обвинить в мошенничестве. Правда, для этого нужно доказать, что они изначально не намеревались платить, как неоднократно подчеркивал в своих разъяснениях Верховный суд РФ. Но районным судам тяжело разбираться в вопросах вины, зато легко поверить обвинительному заключению. Итог — очень слабо мотивированные приговоры.
В последние пару лет предпринято несколько шагов по декриминализации, но многие эксперты критикуют их за половинчатость. Например, в июле 2016 года в УК закрепили возможность освободиться от уголовной ответственности тому, кто впервые совершил преступление небольшой или средней тяжести. Для этого нужно возместить ущерб или загладить вред от преступления, а также уплатить судебный штраф. Но принятие таких решений всего лишь право, а не обязанность суда, подчеркивает Алексей Захаров. А если потерпевшим по делу является налоговая служба, она не берет на себя смелость соглашаться с прекращением уголовного дела. К тому же, по наблюдению Захарова, предпринимателям редко удается избежать ответственности по налоговым преступлениям путем уплаты долгов. Дело в том, что суммы там обычно значительные, к ним плюсуются штрафы и пени, а выплатить их нужно в двойном размере. На практике это часто означает неподъемные многомиллионные долги, подчеркивает эксперт.
Бесконечный СИЗО
В декабре 2016 года Владимир Путин подписал закон, который ужесточает наказание за возбуждение уголовного дела в отношении заведомо невиновного, если целью было помешать бизнесу или он в итоге прекратил работу. Такие дела нередко заводят именно для того, чтобы «кошмарить» предпринимателей: статистика показывает большой разрыв между количеством возбужденных и переданных в суд дел.
Но доказать, что целью было помешать бизнесу, практически невозможно, полагает Алексей Захаров. Даже явное искажение фактов следователь объяснит ошибкой, а не злым умыслом, считает эксперт. Самый большой риск для бизнеса — устранение предпринимателя путем его ареста, утверждает Захаров. Бизнесмены рискуют потерять контроль над своим делом, находясь в СИЗО, где их могут держать долгие месяцы без приговора. Строго говоря, ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ вообще запрещает помещать под стражу тех, кто совершил преступления в экономической сфере. Но опытный следователь всегда найдет, как обойти эту норму, что адвокат Касаткин, по его словам, наблюдает почти в каждом подобном деле. «С этой точкой зрения молчаливо соглашаются и прокуратура, и суд», — сокрушается он.
Есть и положительные изменения, правда не столь существенные. Например, летом 2017 года начала действовать норма УПК, которая позволяет подследственному пригласить в СИЗО нотариуса. Он поможет оформить доверенность на право управления бизнесом.
Верховный суд недавно разработал законопроект в помощь бизнесменам, которых необоснованно долго держат под стражей: чтобы у следователей не было соблазна переквалифицировать предпринимательские составы в общие, предлагается ввести в уголовный закон понятие экономической деятельности.
Помимо этого законопроект нацеливает суды быть требовательнее при рассмотрении ходатайств следствия о продлении содержания под стражей: обязать правоохранителей описывать не только мотивы продления заключения, но и конкретные действия, которые следователь планирует в это время провести, а также причины, почему он не успел сделать этого раньше. Редакция документа, хотя и небезупречна, но вполне способна поставить судью в определенные рамки и ограничить его усмотрение, надеется Артем Чекотков из МКА «Князев и партнеры».