Освоение «новой нефти», как принято теперь называть цифровые данные, — тема номер один для страны. В программе Санкт-Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) большинство площадок так или иначе посвящены цифровизации отраслей экономики. Как заявлял ранее вице-премьер правительства РФ Аркадий Дворкович, здесь должен быть представлен и проект программы развития цифровой экономики, подготовленный Минкомсвязью по поручению президента.
Планы на будущее
Согласно проекту программы масштабная цифровизация ожидает российскую систему управления, подготовки кадров, здравоохранения, управления городским хозяйством и другие сферы жизни. Программа рассчитана на семь лет, каждые три года «дорожная карта» будет актуализироваться с указанием источников финансирования.
Последовательная цифровизация основных отраслей уже к 2021 году, по подсчетам американской консалтинговой компании BCG, обеспечит России добавленную стоимость 5–7 трлн руб. в год. Это сопоставимо с доходами бюджета от нефтегазового сектора страны (около 5 трлн руб. в 2016 году).
Сегодня доля цифровой экономики в ВВП страны составляет не более 3%, и в основном за счет онлайн-потребления (e-commerce), в том числе в таких сегментах рынка, как туризм, игры, медиа, финансовые услуги. По оценке BCG, в Европе доля цифровой экономики в ВВП превышает 5%, в США — 6%, в Великобритании достигает 12%.
В целом Россия занимает 38-е место по экономическим результатам использования цифровых технологий, приводят в Минкомсвязи данные индекса I-DESI 2016 Европейской комиссии, 41-е — по готовности сети и 43-е — в рейтинге глобальной конкурентоспособности. Отечественные предприятия значительно отстают в темпах внедрения цифровых технологий по сравнению со странами Евросоюза, но обгоняют компании Турции, Китая и Мексики. Опережая остальных игроков по доступности фиксированной широкополосной связи, Россия уступает развитым странам в отношении частоты ежедневного и регулярного использования интернета.
Влияние цифровизации на экономику существенно шире, чем может быть отражено при расчете прямого вклада в ВПП, отмечает директор BCG Екатерина Сычева. По ее словам, важный вклад информационных технологий — создание новых платформ и каналов для сфер взаимодействия: b2c, b2b, а также отношений государства с бизнесом — g2b и гражданами — g2c. Речь идет, например, об интернет-рекламе и ROPO (объем продаж товаров, которые были выбраны онлайн, но приобретены офлайн) в b2c-сегменте, электронных закупках в госсекторе и порталах госуслуг для граждан. В b2b-сегменте это поиск сотрудников с помощью электронных площадок (HH.ru и пр.) и другие сервисы.
«Если Россия сосредоточит усилия на повышении уровня цифровизации, то станет возможной реализация ряда структурных изменений в экономике», — комментирует Барт Банке, парт-нер и управляющий директор BCG.
Естественный отбор
В бизнесе процесс цифровизации уже идет. Более трети (35%) российских компаний целенаправленно занимаются цифровыми инновациями, следует из исследования PwC. Осознают необходимость цифровизации 85% предприятий. Уже сегодня от этого во многом зависит их конкурентоспособность. Стремясь сыграть на опережение, 35% российских компаний инвестируют в искусственный интеллект и 65% — в интернет вещей (IoT).
«Главный вызов для разработчиков решений в сфере цифровой экономики — умение обрабатывать большие данные и делать правильные выводы», — говорит руководитель центра экспертизы SAP СНГ по решениям и технологиям Денис Савкин.
Возможности глубокой оперативной аналитики на основе больших данных, необходимой для оптимизации бизнес-процессов, стимулируют цифровизацию бизнеса, говорит директор направления цифровой трансформации Microsoft Арсений Тарасов.
Рынок IoT считают одним из наиболее перспективных. В России он пока сравнительно невелик, и к 2020 году его объем может составить от $4 млрд до 9 млрд. Главное — мультипликативный эффект, который эти технологии окажут на экономику за счет повышения производительности труда и сокращения затрат, считает Юрий Пуха, руководитель практики по оказанию услуг компаниям в области связи, IT и медиа PwC в России. Такой эффект в несколько раз превышает затраты на внедрение и может составить десятки миллиардов долларов на горизонте с 2020 года, прежде всего за счет экономии на техобслуживании и ремонте активов, повышения энергоэффективности производств, оптимизации транспортных и логистических потоков.
Инфраструктура (мобильные и фиксированные сети) для внедрения IoT в России уже есть, говорит представитель PwC, а дальнейшее внедрение сенсоров и приложений достаточно бюджетно. Наибольший потенциал таких проектов — в крупных городах. Это проекты «умных» систем отслеживания общественного транспорта, паркинга, управления освещением улиц и подъездов, отоплением, вывозом и сортировкой мусора, телемедицина.Отраслевая готовность
Готовность российского бизнеса к «оцифровке» различается в зависимости от индустрии. Первыми в цифровые войны за клиентов вступили банки и ретейлеры. Причем финансовые институты зачастую ревностно относятся к возможностям торговых площадок и IT-компаний, гибкость которых позволяет им создавать цифровые продукты в короткие сроки — до полугода или даже квартала вместо года-двух.
Энергетика, металлургия, автопром и другие промышленные отрасли пока меньше вовлечены в цифровизацию. Однако именно здесь трансформация позволит достичь наибольшего эффекта, считают в BCG. Устоявшиеся бизнес-модели будут меняться под влиянием технологий дополненной реальности, роботизации, искусственного интеллекта и облачных вычислений. Реализация инициатив Индустрии 4.0 в среднем даст эффект в 5–10% роста производительности, показало исследование BCG для Германии.
Государственный сектор — один из самых перспективных рынков для внедрения цифровых технологий, но также самый инертный и тяжелый. «В последние годы из-за сокращений бюджетов внедрение новых технологий финансируется по остаточному принципу. Цифровизация сектора будет зависеть от макроэкономических сдвигов и изменений в приоритетах бюджетов различных уровней власти и госкомпаний», — отмечает Денис Савкин.
Капитальные инвестиции — фундаментальное условие развития цифровой экономики, подтверждают в BCG. Последние два года 80% этих инвестиций лежали на операторах связи. В результате доступ услуг проводного широкополосного доступа оценивается BCG в размере около 70%, покрытие 3G — более 95%, а LTE — 60%. В соответствии с планами Минкомсвязи 100-процентное проникновение широкополосного доступа в интернет во всех городах страны будет обеспечено к 2025 году, а доля цифровых госуслуг вырастет к этому времени до 80%.
Полная прозрачность
Цифровая экономика диктует свои правила. «Проникновение IT-решений во все сферы деятельности изменит привычные методы и инструменты работы. Предполагаются серьезные процессные, организационные и культурные изменения», — предупреждает Арсений Тарасов (Microsoft).
Необходима благоприятная регуляторная среда, отмечает аналитик РАЭК Карен Казарян. По его словам, «построение цифровой экономики и реализация «закона Яровой» друг с другом несовместимы».
Власти столкнутся с необходимостью убирать барьеры на пути новых технологий, считает директор Института прикладного анализа данных Deloitte Алексей Минин. По его словам, предстоит либерализация законодательства в части использования беспилотных систем, виртуальной реальности, искусственного интеллекта, воздушно-космических технологий и дистанционных сервисов.
«Необходимо не только устранять точечные барьеры в различных отраслях, например для телемедицины в здравоохранении, но и создавать новые отраслевые стандарты, например в области IoT», — отмечает Екатерина Сычева (BCG). Кроме того, необходима поддержка развития нуждающихся в трансформации компаний — от налоговых льгот до прямых целевых кредитов под модернизацию, считает эксперт.
