Распространение нового коронавируса нанесло сокрушительный удар по мировой экономике. Последствия текущего кризиса будут гораздо масштабнее, чем многие предыдущие катаклизмы, прогнозируют эксперты. В Международном валютном фонде (МВФ) ситуацию характеризуют как «Великий карантин» (Great Lockdown), который приведет к самому глубокому падению мирового ВВП после Великой депрессии 1929–1933 годов, и оценивают экономические потери на горизонте двух лет в $9 трлн.
Спад мировой экономики в текущем году может превысить 3%, о чем в конце мая на видеоконференции ООН по финансированию развития в условиях пандемии сказала директор-распорядитель МВФ Кристалина Георгиева. По ее словам, фонд в экстренном порядке уже предоставил «беспрецедентного масштаба» финансовую помощь 60 странам на общую сумму $22 млрд.
Причинами того, что все страны оказались в непростой ситуации, аналогов которой еще не было в истории, стали глобализация и международное разделение труда с последующим построением глобальных цепочек стоимости, говорит доцент кафедры экономической теории Российского экономического университета (РЭУ) имени Г.В. Плеханова Екатерина Новикова: «Пандемии были и в прошлом, но не было такого уровня зависимости одних экономик от других».
Жесткая посадка
Причем о самом мягком из описанных экономистами сценариев развития кризиса уже можно забыть, считает эксперт по международным рынкам компании «БКС Брокер» Оксана Холоденко. Описываются, как правило, четыре возможных сценария — V-, U-, W- и L-образный. Первый предполагал (в марте 2020 года), что распространение нового коронавируса быстро пойдет на убыль и экономика резко отыграет потери. «Но COVID-19 никуда не исчез, а после окончания самоизоляции есть риск новой волны пандемии», — говорит Оксана Холоденко. Например, Ford, который недавно открыл два завода в США, был вынужден снова их закрыть: у отдельных сотрудников обнаружили коронавирус.
Опасения вызывает вероятность развития ситуации по W-модели — со вторым дном падения экономики и наиболее депрессивной L-образной модели, предполагающей затяжную рецессию. В случае реализации наиболее пессимистичных сценариев восстановление экономики, по словам Екатерины Новиковой, может затянуться на три—пять лет.
Базовый общий прогноз на сегодняшний день вписывается в U-образную концепцию, отмечает директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики УК «Альфа-Капитал» Владимир Брагин: «Во втором полугодии 2020-го начнется восстановление экономики, которое позволит мировому ВВП вырасти на 5,8% в 2021 году».
Этот сценарий предполагает, что снятие ограничений будет постепенным и в сочетании с санитарными мероприятиями позволит предотвратить вторую волну пандемии.
При этом из-за принудительного охлаждения карантинными мерами мировая экономика оказалась в состоянии, которое характерно для начала длительного периода циклического роста, говорит Владимир Брагин: «По нашим предварительным прогнозам, общая динамика макропоказателей в обозримой перспективе будет положительной».
Сценарии роста
Мировая экономика вернется к росту в третьем квартале этого года, но объем производства останется значительно ниже докризисного уровня, считают в Deloitte. Отрасли будут выходить из кризиса по-разному, отмечает главный исполнительный директор «Deloitte, СНГ» Иан Коулберн: «Экономический рост будет медленным — потребители по-прежнему не могут приносить доход предприятиям, где существует более высокий риск заражения, например ресторанам, стадионам, театрам, авиаперевозчикам».
Положительный эффект на спрос, по его словам, сможет оказать только появление лекарства от COVID-19 или вакцины.
Действующий U-сценарий, по мнению Оксаны Холоденко, достаточно оптимистичный. Способствовать восстановлению экономики будут фискальное и монетарное стимулирование, отложенный спрос, отсутствие серьезных структурных дисбалансов в банковской системе США в отличие от ипотечного кризиса 2008 года, успешный переход части бизнеса в онлайн.
Стоп-факторы
Пандемия дорого обходится, ссылается на оценки экспертов Кембриджского университета профессор РЭУ имени Г.В. Плеханова, директор научной школы «Экономическая теория» Руслан Дзарасов. По их данным, в ближайшие пять лет мировая экономика потеряет на борьбе с коронавирусом $28,6 трлн, или 5,3% глобального ВВП. В худшем случае ущерб может достичь $82 трлн.
Кроме того, по словам Руслана Дзарасова, ситуация усугубляется общим негативным экономическим фоном: «После глобального финансового обвала 2008–2009 годов последовало десятилетие Великой стагнации, когда мировая экономика колебалась на уровне депрессии». Никакой реформы мировой экономики за это время не произошло, а антикризисные меры свелись к заливанию бизнеса деньгами.
Накануне пандемии мир и так наблюдал признаки надвигающейся второй волны глобального обвала, говорит эксперт: «Коронавирус лишь подтолкнул и усилил начинавшийся спад». Полное преодоление пандемии не отменяет решения проблем глобального социального неравенства, грубой эксплуатации развивающихся стран, господства финансово-спекулятивного капитала, исчерпанности энергозатратных технологий, дорогостоящей гонки вооружений и других проблем, говорит Руслан Дзарасов.
К более или менее нормальному состоянию мировая экономика вернется не ранее 2022 года, полагает и главный экономист Saxo Bank Стин Якобсен.
По его словам, мощный водопад ликвидности от правительств и центробанков сдержит настоящий удар по занятости и потреблению лишь на время. Уже в конце третьего — начале четвертого квартала текущего года экономические данные снова ухудшатся, отражая недостаток спроса при искусственной поддержке, считает он.
Стин Якобсен подчеркивает, что кредитование лишь переносит спрос из будущего в настоящее и основанная на долгах глобальная экономическая система может исчерпать свой ресурс. В Saxo Bank считают, что восстановление пойдет по следующему сценарию: «Сильный отскок от минимумов, но очень долгий процесс нормализации».
Однако, как считает Владимир Брагин, коронавирус сделал то, на что не решались правительства и регуляторы, — охладил мировую экономику: «Когда ограничения будут сняты, то ситуация в экономике будет напоминать конец рецессии: повышенный уровень безработицы с ресурсами для роста занятости, уход с рынка части компаний с расширением поля для конкуренции, изменения в образе жизни людей с появлением новых ниш и спроса на новые товары и услуги».
Страновые танцы
Выход из ковидного кризиса будет зависеть и от того, в каком состоянии была экономика страны накануне пандемии, насколько сильно она интегрирована в международную торговлю и цепочки создания добавленной стоимости, говорит Владимир Брагин. Например, Швеция, по мнению аналитика, была готова даже к серьезным ограничительным мерам: у нее был профицит бюджета и довольно низкий суверенный долг — около 35% ВВП.
Быстрее всего от последствий пандемии оправится экономика Китая, считает Екатерина Новикова: «Они первыми оказались в эпицентре. Кроме того, их традиционная дисциплина поможет найти быстрые решения для преодоления чрезвычайной ситуации за счет мобилизации населения, введения мер эпидемиологической безопасности». У Южной Кореи, которая смогла задействовать свои технологические возможности для минимизации распространения вируса, тоже хорошие перспективы.
США же, где количество безработных за период пандемии выросло с 2,3 млн человек в десять раз, а ВВП, по прогнозам МВФ, в текущем году потеряет 5,9%, могут оказать негативное влияние и на мировую экономику в целом, отмечает Оксана Холоденко. Резкое увеличение госдолга США, который превысил $25 трлн, ограничивает потенциальные объемы дополнительного фискального стимулирования. «В случае продолжения экономического шока возможности поддержки со стороны ФРС могут иссякнуть. Регулятор уже использовал большую часть списка доступных инструментов», — отмечает эксперт.
Сохраняющиеся напряженные взаимоотношения между США и Китаем — дополнительная проблема, говорит Оксана Холоденко: «Это негативно влияет на доверие бизнеса и производственные цепочки предприятий».
Обгон развивающихся
Многие входили в коронакризис с большим дефицитом бюджета и растущим долгом, как в Бразилии, с истощающимися валютными резервами, как в Турции, или с признаками рецессии, как в Мексике, отмечает Владимир Брагин. Ничего из этого у нас в стране, по словам эксперта, не наблюдается. И даже падение цен на нефть оказало лишь временное влияние на курс рубля, который довольно быстро начал восстанавливаться.
При этом по динамике безработицы, индексов PMI и данных о состоянии промышленного производства или розничных продаж Россия принципиально не отличается от других стран. «Если мы будем восстанавливаться в рамках базового прогноза, то на выходе сохраним отличные суверенные кредитные метрики, что будет обеспечивать и инвестиционную привлекательность рублевых активов, и устойчивость рубля», — говорит Владимир Брагин.
Стин Якобсен более скептичен: «Учитывая одновременно случившийся нефтяной кризис, я почти уверен, что путь к восстановлению будет долгим и медленным». По его словам, у российской экономики высокий потенциал, но кризис отбросит многие отрасли как минимум на два шага назад.
Остановка производства в мировом масштабе напрямую влияет на экономическое развитие РФ, говорит Екатерина Новикова. По ее словам, падение ВВП в России в этом году ожидается на уровне 10% и более: «Причина в том числе в сильной зависимости от экспорта природных ресурсов, спрос на которые растет и падает в зависимости от спроса на готовую продукцию других стран, — нефть, лесозаготовки, металлы и др.». Уже в августе—сентябре могут возникнуть серьезные проблемы в банковской сфере в связи с выводом части денежных средств со счетов основными инвесторами, снижением активности заемщиков, резкими колебаниями стоимости акций компаний на биржевых рынках, полагает эксперт.
Экспорт, на долю которого приходится относительно большая доля ВВП России, будет ограничен из-за слабого мирового спроса, соглашается Иан Коулберн. Но в макроэкономическом плане, по его мнению, Россия находится в лучшем положении, чем в предыдущие кризисы, — с низким уровнем долга и прочным финансовым фундаментом. Другое дело, что ситуация в мировой экономике настолько беспрецедентная, что просто невозможно предсказать конечный результат.
