Несмотря на коронакризис, по итогам текущего года чистая прибыль отечественных банков, по прогнозам Центробанка РФ (ЦБ), может достичь рекордного уровня 2,5 трлн руб. По итогам восьми месяцев прибыль составила 1,7 трлн руб., говорится в материалах ЦБ.
Индекс здоровья банковского сектора, измеряемый рейтинговым агентством «Эксперт РА», в первом полугодии 2021 года также находился на историческом максимуме 91,3%. Этому способствует ускорение процессов консолидации, отмечают в агентстве: за два предыдущих года рынок покинуло более 80 участников. По данным ЦБ, на конец августа в России действовали 375 кредитных организаций, в том числе 339 банков. Среди них 12 системно значимых, на долю которых приходится более 75% активов всего сектора.
Расти большой
Однако хорошо себя чувствуют в банковском секторе в основном крупные федеральные игроки. Один из ключевых трендов — продолжающееся укрупнение и огосударствление банковского сектора. За последние восемь лет общее количество банков в России сократилось в два с половиной раза — с 859 до 339, заявил на прошедшей в конце октября открытой дискуссии «Банкизация или дебанкизация России? Есть ли будущее у малых и средних банков России?» президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян. Количество региональных банков (за вычетом банков Санкт-Петербурга, Московской и Ленинградской областей) за это время уменьшилось с 381 до 148. Сокращение количества банков происходит в том числе в результате добровольной сдачи банкирами лицензий — в частности, в 2020 году это сделали 22 банка. Это говорит об «усталости банкиров» и означает, что частный банковский бизнес теряет прибыльность и привлекательность, считает Гарегин Тосунян. С 2016 года, по его данным, в три раза увеличилось число регионов, где нет местных банков. В 25 субъектах РФ не осталось ни одного регионального банка, еще в 25 регионах — один банк на регион, в 23 — по два-три местных банка. В активах банковского сектора доля региональных банкиров за последние четыре года сократилась с 8,8 до 4,2%, в кредитовании физлиц — с 13,2 до 4,5%; в кредитовании юрлиц — с 7,3 до 2,6%. При этом стремительно растет доля в активах крупнейших (топ-30) банков — по состоянию на начало августа она достигла 80%. Для сравнения: в 2015 году этот показатель был на уровне 43%, говорится в материалах АРБ.
По словам председателя правления Челябинвестбанка Сергея Бурцева, основной проблемой развития региональных банков является доступ к ресурсам, в том числе к участию в госпрограммах: «Нынешняя банковская система ориентирована на банки с госучастием, которые фактически монополизировали рынок». Ограничением для региональных игроков, по мнению председателя комитета «Опоры России» по финансовым рынкам Павла Самиева, также является отток в крупные банки более качественных клиентов. У крупных банков есть приоритетный доступ к государственным программам поддержки, они получают дешевое фондирование, что недоступно средним и региональным банкам, поясняет эксперт. Последним, по его словам, остаются некредитоспособные заемщики: у крупных банков топ-30 просрочка кредитных портфелей по малому и среднему бизнесу (МСБ) с 2017 года сокращалась с 13 до 6%, а у остальных, наоборот, росла — c 15,6 до 22,9%.
Вытеснение с рынка некрупных игроков может привести к снижению в регионах доступности банковских продуктов и услуг для населения и МСБ. Опыт США показывает, что именно они в значительно большей степени ориентированы на запросы жителей и бизнеса, лучше знают местные рынки, стимулируют локальную занятость, отмечает директор Банковского института Высшей школы экономики Василий Солодков.
Цифровая конкуренция
При этом пандемия стала катализатором новых вызовов и, как следствие, качественных перемен в банковском секторе, говорят эксперты. Как спланированная ранее, так и вынужденная во время самоизоляции цифровизация бизнеса позволила финансовым организациям переводить обслуживание клиентов из отделений в удаленные каналы, отмечает вице-президент, руководитель департамента по работе с государственными органами Ситибанка Наталья Николаева: «Это, в свою очередь, потребовало изменений не только технологий, но и регулирования в отрасли».
Цифровой прогресс создает значительный потенциал для роста, помогает расширить клиентскую базу и продуктовый ряд за пределами городов-миллионников без дополнительных издержек содержания офисов, говорит аналитик «ВТБ Капитала» Светлана Асланова.
При этом ухудшение общеэкономической ситуации во всем мире в результате коронакризиса — уменьшение потребления многих банковских продуктов, снижение их маржинальности из-за обострившейся конкуренции, сокращение доступности долгосрочного финансирования — требует поиска новых направлений бизнеса и генерирования доходов, отмечает руководитель группы по оказанию услуг компаниям финансового сектора «Делойт, СНГ» Максим Налютин.
Крупные игроки, такие как «Сбер», ВТБ, «Тинькофф», например, пошли по пути развития экосистем, выходящих за рамки финансового сектора в различные ниши потребительского рынка: транспорт, туризм, развлечения. При этом взаимодействие с клиентами по всем направлениям происходит в единой информационной среде.
У регулятора такие инициативы вызывают опасение. Центробанк, в частности, в опубликованном в конце сентября проекте «Основных направлений развития финансового рынка Российской Федерации на 2022 год и период 2023 и 2024 годов» обозначил намерение совместно с правительством разработать регулирование экосистем для поддержания их добросовестной конкуренции.
Развитие экосистем — российская особенность, которая действительно объясняется отсутствием жесткого регулирования и стремлением банков удержать и увеличить клиентскую базу, считает Светлана Асланова.
Кроме того, растет влияние на финансовый сектор и со стороны таких бигтехов, как «Яндекс», «Озон», Wildberries, что характерно для всего мира, отмечает Светлана Асланова: «Глобальный рынок финансовых услуг трансформируется на фоне усиления позиций необанков и финтехов, которые повышают конкуренцию за клиентов, отнимают часть бизнеса у классических банков, особенно в области платежей, денежных переводов, конверсии валют, кредитования частных лиц и мелкого бизнеса, а также управления накоплениями».
Важно не допустить регуляторного арбитража, когда цифровые игроки могут иметь преимущество благодаря нахождению вне периметра финансового регулирования, считает Наталья Николаева.
К ключевым трендам в области цифровизации относится и адаптация цифровых сервисов к работе с корпоративными клиентами, говорит руководитель управления по работе с крупными компаниями Райффайзенбанка Дмитрий Средин: «Мегатренд — автоматизация любых, даже самых сложных комплексных банковских сервисов, включая торговое финансирование, факторинг, лизинг, и он продолжит свое развитие».
Регулятор стремится защитить потребителей услуг от повышенных рисков, говорит Светлана Асланова: «Введено регулирование продаж полисов страхования жизни, например, и классификация инвесторов, чтобы ограничить доступ неквалифицированных инвесторов к высокорискованным продуктам».
Информационная безопасность и борьба с мошенничеством — еще один вызов, отмечает Наталья Николаева. Финансовые организации совместно с регулятором готовы расширять возможности обмена информацией с правоохранительными органами в онлайн-режиме и повышать финансовую грамотность населения.