Ущерб, нанесенный глобальной экономике COVID-19, предстоит оценить в будущем — сейчас во многих странах еще продолжаются или перезапускаются ограничительные меры, а национальные экономики далеки от работы на полную мощность. Например, в Малайзии в конце мая был введен локдаун из-за рекордного суточного прироста заболеваемости. Страны Евросоюза начинают ослаблять карантинные меры, но пока лишь частично: во Франции, к примеру, продолжает действовать комендантский час, хотя его начало перенесено с семи на девять часов вечера; в Латвии на конец мая еще были закрыты торговые центры, а рестораны и кафе могут обслуживать посетителей лишь на уличных террасах. Экономики многих стран до сих пор существуют в условиях противовирусных мер и рисков новых ограничений, и сроки окончательного выхода из пандемии по-прежнему неопределенны, несмотря на начавшийся процесс вакцинации, говорит эксперт Института «Центр развития» НИУ ВШЭ Дарья Авдеева.
На пути восстановления
Пока же страны оценивают промежуточные итоги потерь. Согласно оценкам МИД РФ, озвученным в марте замглавы министерства Сергеем Вершининым, глобальный экономический ущерб из-за пандемии к весне 2021 года превысил $3,5 трлн. Германии, по данным Института немецкой экономики в Кельне, связанный с распространением SARS-CoV-2 кризис обошелся в €300 млрд. Реальный ВВП США по итогам прошлого года сократился на 3,5% по отношению к 2019-му, что, как сообщает бюро экономического анализа Минфина страны, стало рекордной цифрой со времен Второй мировой войны. С начала пандемии миллионы компаний в мире фактически прекратили свое существование и это прямая потеря для эффективности работы экономики, констатирует Дарья Авдеева. В феврале американский президент Джо Байден рассказал о 400 тыс. предприятий малого бизнеса, которые перестали работать из-за COVID-19. Остальные, по его словам, «держатся на волоске». В нашей стране, по данным «Опоры России», соответствующий показатель равен 220 тыс.
Сейчас мировая экономика постепенно восстанавливается. Причем, как говорит заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Дмитрий Кувалин, процесс идет быстрее, чем ожидалось еще два-три месяца назад: «Прогнозы относительно итогов 2021 года стали более оптимистичными. В большинстве развитых стран прирост ВВП ожидается на уровне 4–6%, а в Китае — до 8%». Хотя, добавляет он, такие высокие показатели во многом объясняются эффектом низкой базы.
Согласно апрельскому прогнозу Международного валютного фонда (МВФ), глобальный рост в 2021 году составит 6%, а в 2022-м перейдет к более умеренным 4,4%, что на 0,8 и 0,2 процентного пункта соответственно выше показателей, прогнозировавшихся в октябре прошлого года. Сыграли свою роль дополнительная фискальная поддержка в ряде крупных стран и запуск программ вакцинации во второй половине 2021 года, объясняется в материалах МВФ. Но при этом уточняется, что данный прогноз формировался на фоне «высокой неопределенности, связанной с траекторией пандемии и эффективностью политической поддержки». В среднесрочной перспективе глобальный рост, по данным МВФ, ожидается на уровне 3,3% в год.
При этом существуют серьезные инфляционные риски, предупреждает директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики УК «Альфа-Капитал» Владимир Брагин: «Риски возникли в мире впервые за многие годы из-за роста сырьевых цен по очень широкому кругу позиций, а также из-за нарушения глобальных цепочек поставок и создания добавленной стоимости». Ярким подтверждением своих слов эксперт называет дефицит компьютерных чипов на мировом рынке. По словам Владимира Брагина, инфляция порождает ожидания повышения ставок, а это может негативно сказаться на деловой активности и скорости восстановления экономики.
Вещи вместо впечатлений
В наибольшей степени от пандемии пострадали сегменты услуг, туризма, авиаперевозок, говорят эксперты. Для сектора HoReCa пандемия нового коронавируса, по словам управляющего партнера департамента финансового консультирования «Делойт, СНГ» Александра Соколова, стала самым жестким за последние 75 лет стресс-тестом: «Это в чистом виде экономический дарвинизм: выжили сильнейшие, но в результате выиграют потребители». Дарья Авдеева, в свою очередь, считает, что коронакризис может способствовать перераспределению имеющихся факторов производства в пользу более эффективных и конкурентоспособных компаний, но только в долгосрочной перспективе. «А скорость и успешность этого процесса пока неясны», — говорит она.
Одним из ключевых структурных изменений в глобальной экономике Владимир Брагин называет снижение общего спроса на услуги при стабильном и даже уже возросшем спросе на промышленные товары: «Вещи у потребителей стали более востребованы, чем впечатления». В частности, это отразилось на увеличении спроса на качественную жилую недвижимость. Наряду со строительной отраслью серьезное увеличение спроса наблюдалось на продукцию металлургии и стройматериалы. В России, к примеру, по данным аналитического ресурса «Чек Индекс» (принадлежит оператору онлайн-касс «Платформа ОФД»), в первом квартале текущего года объем онлайн-продаж товаров для строительства, ремонта и дачи в денежном выражении вырос на 190% по сравнению с тем же периодом 2020-го. А в мае средний чек покупки в этом сегменте составил почти 7,5 тыс. руб., что на 40% больше, чем годом ранее.
Еще одной отраслью, которая выиграла от пандемии, стало производство автомобилей. По данным LMC Automotive, в апреле 2021 года в мире было продано более 7 млн новых легковых автомобилей — плюс 78% год к году. На этом фоне дорожали и используемые в автопроме компоненты: палладий, который применяется при производстве автокатализаторов, по данным Московской биржи, в начале мая достиг рекордного уровня $3000 за унцию.
Также в постпандемийной реальности могут в серьезном плюсе оказаться сельхозпроизводители, считает Владимир Брагин: «После череды карантинов и закрытия границ многие правительства станут серьезнее относиться к вопросу бесперебойного снабжения населения всем необходимым, в том числе к созданию продовольственных резервов». А повышение спроса приводит к росту цен. По данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (FAO), мировые цены на продовольствие в апреле 2021 года почти на 31% превысили апрельские показатели прошлого года.
В качестве важного концептуального тренда, обусловленного пандемией, Александр Соколов называет ускорение четвертой промышленной революции, рост инвестиций в технологии: «В развитых странах становится более привлекательным изобретать и продавать технологии, а не заниматься производством потребительских товаров».
Дарья Авдеева отмечает ускорение процессов тотальной цифровизации, результатом чего должны стать повышение эффективности и снижение издержек различных экономических агентов, а также соответствующую трансформацию потребительского поведения — в пользу выбора всевозможных услуг и продуктов в онлайне.
Своим путем
Российская экономика, если судить по макроэкономическим показателям, на сегодняшний момент довольно неплохо преодолевает кризис. «В России падение ВВП по итогам 2020 года составило лишь 3%, тогда как в США — 3,5%; в Германии — 5%; в Индии и Франции — 8%; в Великобритании — 10%. Из крупных экономических держав только Китай выглядел лучше, показав прирост ВВП почти 3%», — сравнивает Дмитрий Кувалин.
Один из факторов, который обусловил меньшую глубину спада российской экономики, по словам ученого, — более низкая по сравнению с развитыми странами доля сектора услуг, который сильнее всего пострадал от коронакризиса. «Кроме того, спрос на сырье и энергию на мировых рынках упал ниже, чем спрос на продукцию обрабатывающих отраслей, а в нашей промышленности лидируют именно сырьевые отрасли», — говорит он. Также положительную роль сыграла конъюнктура — рост цен на продовольствие за время пандемии помог увеличить аграрный экспорт из России в 2020 году сразу на 20%. В числе прочего Дмитрий Кувалин отмечает эффективное действие антикризисных мер, принятых российскими властями: реальное смягчение денежной политики в 2020 году, которое выразилось в снижении ключевой ставки с 6,25 до 4,25%, согласие на значительный дефицит госбюджета; поддержка наиболее пострадавших отраслей и пр.
Отечественная экономика в заметной степени уже преодолела кризисное падение, соглашается научный сотрудник Института «Центр развития» НИУ ВШЭ Николай Кондрашов: «Динамика ВВП к соответствующему периоду предыдущего года в четвертом квартале 2020-го, согласно оценкам Минэкономразвития РФ, составила минус 1,8%, а в первом квартале 2021-го — уже минус 1,3% против минус 7,8% во втором квартале прошлого года, на который пришелся пик кризиса».
При этом Николай Кондрашов замечает, что реальные располагаемые доходы населения не показывают столь устойчивой тенденции к восстановлению. В первом квартале этого года, по данным Росстата, доходы населения упали на 3,6% к соответствующему периоду 2020-го и на 26,7% по сравнению с последним кварталом прошлого года.
А вот перспективы для российского экспорта Дмитрий Кувалин прогнозирует хорошие: «Можно ожидать новых историй успеха от российских экспортеров, подобных прорывам российских аграриев в 2020 году. В том числе есть надежда на полномасштабное восстановление спроса на российскую нефть. Спрос на газ и уголь уже сейчас заметно выше прошлогоднего». Также, по его словам, сохранение ограничений для россиян на загранпоездки будет способствовать росту оборотов в сфере внутреннего туризма и смежных отраслях. Остаются высокими и риски срыва поставок в обрабатывающих отраслях из-за закрытия границ или санкций, что отразится на ускорении процессов импортозамещения. В совокупности это приведет к росту спроса на транспортные услуги внутри страны.
В целом при благоприятном развитии событий — отсутствии мер ужесточения монетарной политики, быстром росте мировой экономики, сохранении масштабной бюджетной поддержки, запуске крупномасштабных инвестпроектов — Дмитрий Кувалин прогнозирует рост российского ВВП по итогам 2021 года на уровне 3–3,5%. По оценкам МВФ, как в текущем, так и в следующем году рост ВВП России будет одинаковым — 3,8%.
