— В прошлом году Банк России продолжил «чистку» рынка, отозваны лицензии у 57 банков, еще 20 ушли по другим причинам. О чем это свидетельствует: о строгости регулятора или рискованной политике игроков рынка?
— Несмотря на то что проблемы наблюдались и у крупных банков, все-таки в подавляющем большинстве случаев лицензии отзывались у организаций из числа тех, что далеко за пределами топ-100. Их названия мало кому, кроме профессионалов, известны. Как вы знаете, рост сектора в прошлом году, как и ранее, был обеспечен преимущественно банками из топ-30, на их долю приходится уже почти 90% совокупных активов банковской системы. Крупнейшие игроки продолжают укреплять свое положение, тогда как банки поменьше свои позиции теряют. Между банками и некоторыми финтех-компаниями идет настоящая «гонка вооружений», причем как в розничном, так и в корпоративном сегменте. И сейчас уже трудно представить себе, как маленькие игроки, у которых, как правило, нет возможности инвестировать в ИТ-инфраструктуру, в новые технологии, в людей, могут по-настоящему конкурировать с лидерами рынка. Мы уже видим, что в целом по отрасли 20–25% банков убыточны, и в таких условиях им остается либо уйти с рынка, либо «пускаться в авантюры» и входить в более рискованные клиентские сегменты и направления бизнеса.
В таких условиях не совсем корректно говорить об излишней строгости регулятора. Конечно, текущие нормативы оказывают определенное воздействие и в каких-то направлениях могут ограничить деятельность банков, но если посмотреть на финансовые показатели и список нарушений у банков с отозванной лицензией, то сразу становится понятно, что причина вовсе не в строгих нормативах, а в слабой конкурентоспособности.
— Реальные доходы граждан снижаются, при этом объем кредитов продолжает расти. По данным РАНХиГС, в 2018 году задолженность населения перед банками по отношению к годовым доходам составила 25,8% (в 2017-м — 21,9%). Можно ли говорить о том, что таким образом формируются новые риски?
— Действительно, рынок кредитования в России продолжает расти уверенными темпами. В условиях высокой конкуренции в банковском секторе в борьбе за каждого клиента одной из главных причин такого роста стало значительное снижение процентных ставок по ипотечным и нецелевым потребительским кредитам. Для примера, в прошлом году кредит наличными можно было взять под рекордно низкий процент, близкий к ставке по ипотечным кредитам (10–12% годовых).
Сам по себе тот факт, что задолженность населения перед банками относительно объема годовых доходов выросла до условных 25%, на первый взгляд не выглядит устрашающим. Аналогичный показатель, к примеру, в еврозоне в среднем находится на уровне около 90% уже не первый год, а в некоторых странах превышает 200%, но это в общем-то ни у кого особой тревоги не вызывает. Однако результат подобного сравнения может быть обманчивым, и важно обратить внимание на то, как сумма долга распределена во времени: в России доля ипотеки в общем объеме розничных кредитов существенно ниже, чем в Европе (примерно 45 против 75%), а сами ипотечные кредиты — короче, соответственно, и средняя продолжительность всех кредитов тоже значительно ниже. Получается, что, несмотря на относительно низкий уровень общей задолженности населения к его доходам, в России доля дохода, которая уходит на покрытие кредита каждый месяц, сопоставима с этим показателем в развитых странах. Помимо этого кредитная нагрузка распределена среди населения неравномерно: порядка 8 млн человек тратят больше половины своего дохода, чтобы погасить ежемесячные платежи по кредиту, причем этот показатель растет год от года. Это, безусловно, тревожная тенденция, но надо отдать должное ЦБ, который предпринял ряд инициатив, таких как недавний законопроект о максимальной кредитной нагрузке, а также повышение коэффициентов резервирования для необеспеченных кредитов и кредитов с высокими ставками.
В целом мы с умеренным позитивом смотрим на ситуацию и считаем, что в России по-прежнему есть потенциал для роста кредитного портфеля. Соотношение объема кредитного портфеля банков к ВВП в розничном сегменте составляет не более 20% при среднем показателе для развивающихся стран 40%, а для развитых экономик — более 70%, при этом способность россиян обслуживать кредиты все еще на высоком уровне.
— В прошлом году началось внедрение единой биометрии в банковскую систему. Что вы можете сказать о первых результатах и перспективах этого процесса, а также о его информационной безопасности?
— Мы были одним из первых банков, который начал оснащать свои офисы оборудованием для биометрической идентификации. Это было еще в июле 2018 года. Сегодня мы оборудовали более 250 наших офисов, это порядка 80%, а оснащение всей сети завершим к концу 2019 года. Мы видим, что клиенты начинают привыкать к этому нововведению, все больше людей готовы сдать свои данные. В течение этого года начнем внедрять розничные продукты с использованием механизма удаленной идентификации через Единую биометрическую систему. Планируем на первом этапе с использованием данного инструмента дистанционно выдавать кредитные продукты новым клиентам. Но всплеска таких выдач ожидаем не ранее 2020 года.
Основные выгоды для граждан — это простота и удобство дистанционного получения множества цифровых услуг «не выходя из дома». Не менее важным для граждан будет являться уверенность в защищенности всех цифровых операций. Биометрия на сегодня является самым передовым механизмом защиты от мошенничества при идентификации гражданина.
В ближайшее время биометрия станет обязательной частью бизнеса для всех участников банковского сообщества, поэтому присоединиться должны будут все. Иначе не выиграть конкурентную битву. Именно благодаря конкуренции повышается качество продуктов и уровень сервиса, который сегодня во многом строится вокруг технологий.
Еще одним трендом этого года, повышающим конкуренцию в банковском секторе, стала Система быстрых платежей (СБП), к которой Росбанк также присоединился среди первых. Сервис позволяет совершать денежные переводы в рублях в различные банки — участники СБП — только по номеру мобильного телефона получателя 365 дней в году круглосуточно. Зачисление средств происходит в онлайн-режиме.
— Насколько российские банки по сравнению с международными финансовыми институтами продвинулись в цифровизации бизнес-процессов, продуктов?
— Цифровизация рынков разнородна: к примеру, российские банки из топ-20 во многом опережают сопоставимых игроков большинства рынков континентальной Европы и находятся на уровне наиболее продвинутых банков Северной Европы. Разнородность развития напрямую связана, во-первых, с тем, каково в регионах проникновение интернета, мобильных устройств, электронной коммерции и насколько это изменило потребительские привычки и требования. Во-вторых, с циклом инвестирования в цифровизацию. В-третьих, с так называемым технологическим наследием в виде устаревших автоматизированных систем, которое необходимо преодолевать, для того чтобы выйти на быстрые циклы создания новых цифровых продуктов, гибкости процессов и поддерживающих функций. На российском рынке выстраивание таких условий критически важно для успешного ведения бизнеса банками. Для Росбанка это одно из стратегических направлений, в которое мы инвестируем.
