— Насколько ваши ожидания начала весны совпали с той ситуацией, которую мы наблюдаем сейчас?
— На 100%. Есть некоторые процессы, которые сложно оценить на житейском уровне. Наш разум мыслит и оценивает линейно: если что-то ухудшилось на 1%, то в дальнейшем ждет ухудшение на 1%, и так далее. А сложные социально-экономические процессы не описываются такими формулами. Мы видим это и на примере самого коронавируса, заболеваемость которым растет в геометрической прогрессии по всему миру, и глобальных экономических процессов, которые идут по нисходящей. Не стоит думать, что экономика упадет незначительно. Несмотря на то, что отчетные цифры за февраль и март далеки от катастрофичных, ожидания довольно-таки пессимистичные. Сегодня даже европейские страны, правительства которых осуществляют беспрецедентные денежные вливания для поддержки национальной экономики, прогнозируют падение ВВП в 2020 году на уровне до 10%. Я думаю, что и это не самый худший прогноз. Ведь мы впервые в новом столетии имеем сочетание двух кризисных факторов: снижение цены на нефть и снижение потребительского спроса. Второй фактор: снижение спроса со стороны наших зарубежных партнеров ведет к снижению спроса на экспортные товары. Оно, в свою очередь, провоцирует снижение внутреннего спроса, закрытию компаний, за которым следует падение доходов потребителей, приводящее к очередному витку закрытия производств. Этот маховик, к сожалению, довольно тяжело перебороть.
— Такие прогнозы не добавляют оптимизма бизнесу.
— Предприниматели, действительно, оказались в крайне сложном положении. Понятно, что экспортно ориентированные компании, производители продукции для нужд сельского хозяйства, удобрений, чувствуют себя более уверенно, понимая, что спрос на их товары мало подвержен снижению. Также более защищены от экономической нестабильности логистические компании, занимающиеся отгрузкой углеводородов, угля. Большую обеспокоенность проявляют средние и крупные промышленные производители остальных групп товаров, компании, занимающиеся строительными, отделочными материалами, лесозаготовители. Их выживаемость в обозримом будущем будет зависеть от их собственной финансовой устойчивости. Легче будет пережить кризис спроса менее закредитованным, более финансово здоровым компаниям. В наихудшей ситуации, разумеется, оказался весь сервисный сектор, малый бизнес, в том числе социально ориентированный.
— Когда стало понятно, что необходимо формировать на региональном уровне пакет мер поддержки бизнеса?
— Решение о введении карантинных мер в ЕС стало четким сигналом, что основные потребители наших товаров — предприятия и жители Европы — серьезно снизят спрос на них. Первый пакет антикризисных мер для поддержки региональной экономики мы опубликовали 20 марта. После объявления режима самоизоляции в РФ мы приступили к формированию дополнительного пакета областных мер поддержки и предложений на федеральном уровне.
— Как формировались эти предложения?
— Первый пакет был составлен из тех мер, которые было необходимо принимать при любом кризисном сценарии. Во-первых, это освобождение бизнеса от арендной платы за муниципальное и государственное имущество, за исключением отраслей, которые совсем не пострадали, например продуктовый ретейл. Во-вторых, это отсрочка платежей по микрозаймам от областной микрокредитной организации, выдающей средства на развитие малого бизнеса. В-третьих, это увеличение до 95% возмещения из бюджета по процентной ставке кредитов малого бизнеса по пострадавшим отраслям. И наконец, налоговые меры, в число которых входит снижение налога по «упрощенке» до 1%, опять же для наиболее пострадавших отраслей. Это довольно дорогая для областного бюджета мера. По самым скромным подсчетам, она обойдется в 250 млн руб. Но это будет честно и по-партнерски — разделить с региональным бизнесом риски в кризисной ситуации. Также мы рекомендовали муниципальным властям принять решение о снижении ставки единого налога на вмененный доход. Разумеется, те муниципалы, которые пойдут на этот шаг, получат поддержку региона.
— Когда эти меры дадут эффект?
— Нам пришлось жестко перестроить свою работу, чтобы максимально ускорить превращение мер поддержки из идей и предложений в нормативную базу. До 10 апреля мы обеспечили полное внедрение первого пакета мер поддержки. И до 30 апреля планируем полностью реализовать второй пакет мер. По всей вероятности, этот пакет не будет окончательным. Сейчас мы внимательно следим за ситуацией, буквально в ежедневном режиме, с помощью новых технологий big data отслеживаем динамику потребительского спроса, объем налоговых поступлений и другие индикаторы. Мы готовы очень быстро реагировать на смену настроений бизнеса, готовы принимать дополнительные усилия для поддержания экономики в рабочем состоянии.
В том числе критически важными для регионального бизнеса является информационная поддержка. Сейчас нужно быть не только на связи с предпринимателями 24 часа в сутки, но и абсолютно честно говорить о том, на какую поддержку предприятия смогут рассчитывать, а на что в бюджете не хватит средств.
— Уверены ли вы, что все предложенные меры заработают?
— В кризисных ситуациях любое правительство сталкивается с вызовом: принять ли меры, которые действительно необходимы бизнесу, или сделать то, что проще всего. Конечно, в нашем арсенале пока нет самых главных мер, нацеленных на поддержку занятости. Тем не менее губернатором Ленинградской области Александром Дрозденко уже принято решение о доплате к федеральному пособию по безработице 5 тыс. руб.
Очень важный момент: мы все время говорим о предприятиях, гражданах, но часто забываем, что в нашей экономике 30% занятости — это так называемые самозанятые. В свое время, будучи еще главой ФНС РФ, премьер Михаил Мишустин реализовал проект по их легализации. И в Ленинградской области в качестве самозанятых зарегистрировалось 7 тыс. человек. Сейчас пришло время государству доказать, что они сделали это не зря, и поддержать их. Поэтому мы приняли решение произвести каждому из самозанятых выплату в размере 7 тыс. руб.
— Каких сфер касаются предложения, направленные регионом на федеральный уровень?
— Одной из важнейших мер, о которой мы просили федеральное правительство и которая была реализована, — это прежде всего поддержка занятости. Накануне, выступая перед правительством РФ, президент Владимир Путин предложил выделить бизнесу компенсацию на выплату заработных плат сотрудников в размере одного МРОТ. Эти выплаты позволят многим компаниям сохранить работников, не прибегая при этом к привлечению кредитов, пусть даже и беспроцентных.
Также был выработан ряд, возможно, более технических, но тем не менее важных мер поддержки, предполагающих переход на полноценный электронный документооборот.
Коронавирус стал своеобразным драйвером цифровой трансформации. Буквально за считаные дни мы перешли на дистанционное обучение школьников и студентов, создали миллионы удаленных рабочих мест, многократно увеличили объемы государственных услуг, оказываемых онлайн. Подтвердилась гипотеза о готовности цифровой инфраструктуры страны к подобным трансформациям..
— Ленинградская область одной из первых в стране разрешила возобновить работу целому ряду производств на своей территории. Насколько это оправданно?
— Это управляемый риск. Мы предоставили право производственным предприятиям, подпадающим под код 71 ОКВЭД, выйти на работу при условии безоговорочного соблюдения жестких санитарных мер, среди которых обязательная входная термометрия, обеспечение сотрудников средствами индивидуальной защиты, соблюдение социального дистанцирования. Мы понимаем, что на современных предприятиях в производственных циклах занято не так много людей. Во многом автоматизированное оборудование требует только контроля со стороны человека, поэтому сегодня на этих предприятиях трудятся 200–300 сотрудников, не более. Тем не менее мы будем жестко контролировать санитарные условия их работы. И те компании, которые не смогут обеспечить должный уровень защиты персонала от вируса, будут вынуждены прекратить свою производственную деятельность до окончания противоэпидемиологических мер в стране.
Пока сложно судить об итогах этого решения, но, думаю, оно все же было правильным. Не принять его означало бы нанести огромный, возможно, даже непоправимый вред региональной экономике, перегнуть палку. Иногда приходится выбирать не из хорошего и отличного решений, а из плохого и очень плохого. Отмечу, что основу налоговых поступлений в казну региона составляют налоги от деятельности крупных промышленных предприятий. Дав им возможность работать, мы обеспечиваем стабильность наполнения бюджета региона, а значит, стабильность исполнения социальных обязательств.
— Будут ли отрасли, которые не удастся реанимировать после пандемии?
— По всей вероятности, не восстановится часть туристического бизнеса, который испытывает на себе давление снижения спроса и внедрения новых онлайн-технологий. Серьезно пострадает сегмент кафе и ресторанов, которые после простоя столкнутся с ростом стоимости импортных продуктов. Грустно говорить, но удар придется также по индустрии здоровья, фитнеса. Эти компании в последние годы уже находились в непростой ситуации, многие из них сильно закредитованы, их издержки растут. Кризис может сильно сказаться на социально ориентированных видах малого бизнеса. Это совсем небольшие фирмы или индивидуальные предприниматели, ведущие деятельность в сферах развития детей, организации семейного досуга, творчества.
— Кто может стать сильнее?
— Думаю, онлайн-образование. У меня двое детей-школьников сегодня учатся дистанционно. И на их опыте я вижу, что в дальнейшем включение онлайн-курсов в структуру привычного нам образования существенно повысит качество подготовки учащихся.
На подъеме сегодня и в дальнейшем будет удаленная работа. Меньше времени будет уходить на поездки, эффективность использования рабочего времени в условиях удаленного доступа повысится, многие люди получат больше свободы в управлении собственным временем, а жители городов и поселков смогут получить доступ к работе в удаленном режиме на крупные компании, находящиеся в больших агломерациях. Повысится социальная ответственность и бизнеса, и граждан. Люди начнут более ответственно относиться к своему и чужому здоровью, уважать личное пространство, предприятия станут более тщательно контролировать самочувствие своих сотрудников, внедряя ту же термометрию и обеспечивая работников санитайзерами.
— В каком году мы окажемся 1 января?
— Хотелось бы думать, что в 2009-м. Надеюсь, что глубже экономика не просядет. Но нужно рассмотреть и те меры, которые позволили крупнейшим странам мира выйти из великой депрессии 20–30-х годов прошлого века. Я говорю, например, об общественных работах нового типа и государственном заказе на выполнение этих работ. Совершенно очевидно, что современных офисных клерков или сотрудниц туристического бизнеса не отправишь на строительство железнодорожной магистрали. Но вот поручить им сделать каталог региональных туристских маршрутов вполне реально. Надо сейчас изучать те сферы, в которых государство могло бы выступить заказчиком такого рода подрядных работ.