— Пандемия повлияла на деятельность компаний во всех отраслях. Как среагировал продуктовый рынок?
— Когда только появились слухи о пандемии, люди активно бросились, как это обычно бывает в кризисных ситуациях, закупать продукты, — в первую очередь продукты длительного хранения. К ажиотажному спросу в марте никто не был готов: ни сети, ни магазины, ни производители, никто. Но мне кажется, что в целом рынок отреагировал адекватно той волне, которая была в прессе и которая обрушилась на потребителя.
— Как эта ситуация отразилась на вашем бизнесе?
— Когда я общаюсь с бизнесменами из других отраслей, находящихся сейчас в кризисном состоянии, я стараюсь скромно молчать. Мы в марте перевыполнили план, наверное, на 80% от ожидаемого, а могли бы, возможно, в пять-шесть раз. От сетей были какие-то просто невообразимо большие заявки. Вплоть до того, что, как в советские времена, звонили владельцы крупных сетей лично мне и говорили: «Слушай, старик, ну дай без очереди». Забавные были ситуации. В начале апреля ажиотаж постепенно стал спадать. Потребители насытились. Они набрали запасы на три-четыре месяца вперед и сейчас немножко замерли. Но торговые точки и сети, помня этот ажиотаж, теперь хотят наполнить свои закрома, поэтому заказы продолжают поступать, хотя продажи уже не такие высокие.
— Как, на ваш взгляд, будет развиваться ситуация?
— Мы ожидаем спад. Я думаю, что в апреле мы сработаем выше плана, но уже в мае и июне продажи будут ниже, народ уже успокоился, понял: в общем, все работает, все есть. Что будет дальше, пока неясно. Все зависит от того, как будет развиваться ситуация с карантинными мерами и мерами по борьбе с распространением вируса.
— На фоне пандемии символом продуктовой корзины для выживания стала гречка. Вы можете назвать ее лидером продаж?
— Гречка действительно стала символом этого потребительского ажиотажа. Гречка и туалетная бумага. Среди круп на гречку пришелся основной спрос. Это наша традиционная культура. Только в России и странах СНГ она пользуется такой популярностью — блюда из гречки готовят у нас почти в каждой семье.
Ну и рынок отреагировал, конечно, — цены стали расти. Государственные органы пытаются это регулировать, поддерживать определенный уровень цен, но первыми на высокий спрос реагируют фермеры, они начинают поднимать цены. Я их не могу осуждать за это, потому что рынок гречки очень замкнутый, он существует только на территории России и СНГ. И когда большие урожаи, то цены падают, фермеры ничего не зарабатывают, и в такой ситуации государство им не очень помогает. На мой взгляд, государство должно было бы выработать какие-то меры, например продовольственной интервенции: когда большие урожаи, скупать гречку, организовывать запас и поддерживать таким образом приемлемый уровень цен, а когда недостаточно урожая и цены растут, реализовывать запасы.
— Повлиял ли спрос на оптовую и розничную стоимость ваших продуктов?
— До сих пор мы держали цены. У нас были запасы, долгие контракты. Когда уже на фермерском рынке гречиха и гречка подорожали, мы все еще работали на старых ценах. Но сейчас вынуждены их повышать, потому что цена на ту же гречку у производителя выросла за два месяца с 36 руб. за килограмм (плюс-минус) до 60 руб. То есть почти вдвое. Мы взяли на себя часть этого повышения, и сейчас поднимаем цены на свою продукцию примерно на 20%. Мы не можем этого не делать, иначе нам придется остановить поставки.
— Валютные скачки отразились на вашем бизнесе?
— Еще одна «радость». У каждой компании валютная составляющая присутствует. У нас есть продукты, которые мы производим целиком из российского сырья, и валютная составляющая здесь минимальная — только амортизация оборудования, может быть, упаковка какая-то особенная. Но есть продукты, которые частично мы делаем из импортного сырья. У нас довольно большой ассортимент: помимо гречки и простого краснодарского риса мы продаем экзотические крупы: киноа, рисы из разных стран — Индии, Вьетнама, Таиланда. И валютная составляющая в себестоимости этих продуктов колеблется от 60 до 80%. Мы также являемся субдистрибьюторами некоторых продуктов, а там этот показатель составляет примерно 90%. Торговые сети нас сдерживают, правительство пытается сдерживать всех, кто пытается сразу отразить на ценниках изменения валютного курса. Тем не менее мы вынуждены, конечно, повышать цены, и со временем это будет отражаться на полках.
— Из-за коронавируса страны вводят ограничения на экспорт ключевых товаров. География ваших поставок изменилась?
— У нас был небольшой экспорт, но сейчас мы ничего не экспортируем. И повышенный спрос внутри страны перекрывает все, что мы теряем на экспорте. Есть определенные проблемы с импортом, но мы стараемся их решать. Например, Вьетнам закрыл вывоз риса, частично карантин объявлен в Индии. Но у нас по каждой позиции всегда несколько поставщиков. Перу закрыт, но Уругвай и Аргентина работают. Ситуация держит нас в тонусе и заставляет искать новые решения.
— Какие новые форматы организации торговых пространств появятся в ближайшем будущем?
— Все, что связано с меньшим количеством контактов, с меньшим скоплением людей, с доставкой и с приближением продукции к потребителю каким-то иным, бесконтактным образом. Мы сейчас тестируем разные варианты. Например, у нас есть кондитерская продукция, которую мы можем предлагать в вендинговом варианте. Сегодня эти аппараты предлагают не только снеки, но и продукцию длительного хранения — заморозку, пиццу, все что угодно. И теперь их устанавливают не в офисах, а в подъездах домов. Мы прорабатываем ассортимент. Насколько я знаю, сейчас «Азбука вкуса» занимается подобным проектом, и не только они.
— Офлайн-магазины исчезнут?
— Я не думаю. Если мы вернемся к прежней жизни, они останутся. Это определенная культура потребления: ты пришел, посмотрел на полки, что-то выбрал, повертел, покрутил. Это привычка, это времяпрепровождение.
— Сегодня многие успешные компании активнее занимаются благотворительностью. Что в этом направлении происходит у вас?
— У нас и до пандемии было много благотворительных проектов. В сложившейся ситуации мы в первую очередь заботимся о людях, нуждающихся в медицинской поддержке, и престарелых. Мы сейчас помогаем пяти фондам, делаем для них продуктовые наборы. Это «Подари жизнь», «Вера», «Русь», «Милосердие» и «Перспектива».
Кроме того, мы придумали проект на нашей платформе для жизни в самоизоляции — онлайн-чат с шеф-поварами ресторанов. Им можно задать задачку: обозначить имеющийся набор продуктов, а они, в свою очередь, должны предложить рецепт вкусного блюда. Это и развлечение для всех, кто скучает в условиях самоизоляции, и новый формат работы для поваров, их работу мы оплачиваем.
— Что, на ваш взгляд, должно сделать государство, чтобы защитить бизнес от банкротства?
— Мне кажется, просто раздавать деньги не нужно. Я вообще считаю, что всем работающим ничего не надо раздавать. Помощь надо выдавать точечно — только тем, кто потерял работу, чей бизнес пострадал. Но главное, я думаю, государство сейчас должно больше помочь экономике, нежели чем стараться сберечь эти деньги. Сейчас важно не обрушить экономику. Расконсервация может обойтись гораздо дороже.
